"Борис Левин. Голубые конверты (Советский рассказ тридцатых годов)" - читать интересную книгу автора

возможностей.
Я вам очень сочувствую, Соня, и думаю, что не все еще потеряно,
особенно если вы это сами сознаете.
Конечно, ваше призвание - это не роль домашней хозяйки.
Ведь вы когда-то пели. По-моему, вы даже собирались в консерваторию. Вы
бросили петь? Почему? Напишите. Напишите больше, и о себе как можно
больше. Вы не отчаивайтесь, Соня.
Я убежден, что вы еще найдете себя. Будьте здоровы. Целую руки.
Ваш Б. Гуръин".


Теперь, когда я уже одно письмо от вас имею, то надеюсь получить и
второе. Не правда ли, Соня?
Б. Г."

"Обязательно подучишь, голубчик, - усмехнулся Дмитрий Павлович. -
Сегодня же ночью нацарапаю".

Но выполнить данное обещание Дмитрию Павловичу не пришлось. Он вернулся
поздно, усталый. Было начал писать письмо, но не оказалось нежных слов. Он
даже искал их почемуто в энциклопедическом словаре. На букву "л" он нашел
"Люблино", но это просто город. Вот есть еще "Любим". Про это словарь
сообщал кратко - ст. Сев. ж.-д.; 4 т. ж. Лесопильный завод.
Он искал на букву "м" и на букву "р". Там не было нежных слов. Там все
было: и Мария Стюарт, и Марк Аврелий, и марказит, и Марица, и маринад, а
нужных слов не было. Тогда он вынул из письменного стола пачку Сониных
писем и подумал: "Может быть, отсюда что-нибудь украду". Но украсть ничего
нельзя было. Не писать же ему: "Внутри тяжелая тоска.
Серо и слякотьно. Так скучно, что плачу. В общем нервы крутят. Хочу
весны и мимозь".
"Боже мой, - подумал Дмитрий Павлович, - какая безграмотная и пошлая
галиматья, и почему это она так мягкий знак любит..." Все письма
кончались: "Обнимаю и целую, крепенькокрепенько".
"Это бы ничего, - рассуждал Непряхин, - но со второго письма уже
"крепенько-крепенько" не слишком ли рано?.. "Мне так хочется, чтобы вы
приехали. Я очень хочу вас видеть..."
Этого ему писать ни в коем случае нельзя. Да еще "очень"
большими, жирными буквами, да еще с многоточиями... Ни в коем случае
нельзя. Эта сучья лапа моментально сорвется с работы и прискочит в Москву.
Что я тогда буду с ним делать?"
Из Сониных писем украсть ничего не удалось. И так как уже был поздний
час, Дмитрий Павлович спрятал письма и сказал: "Ничего не выходит,
Боричка, придется тебе немножечко потерпеть. На влюбленных это тоже хорошо
действует".
Но Гурьин не терпел. Через неделю, когда Непряхин зашел на почту, он
получил сразу два письма.

Первое:

"Сонечка, родная!