"Борис Левин. Голубые конверты (Советский рассказ тридцатых годов)" - читать интересную книгу автора

Что случилось? Почему вы не пишете? Одно письмо прислали и замолкли.
Это же нехорошо. Ведь вы обещали писать. Ведь вы же знаете, как мне дороги
ваши письма. Я по-прежнему много работаю, но последние дни мне что-то
скучно, я быстро усстаю, и ничего не хочется делать. Вы не пишете.
Холодно. Потом бытовые условия у нас плохи. Особенно на постройке (в
городе лучше). Все это, конечно, мелочи, но это раздражает. Мне, например,
мало одной пачки папирос, а их нет. Я курю много.
В столовой грязно. Все это бесит и волнует. А тут еще и вы не пишете.
Вчера вечером я был в городе у одного приятеля инженера.
Пили, пели песни. И вот когда один инженер затянул: "Стояли мы с тобой
на берегу Невы... - он пел очень хорошо. - Вы руку жали мне! Промчались
безвозвратно..." - я так ярко вас вспомнил. Ведь этот романс вы пели у нас
в реальном на вечере. Вы тогда были в синем платье, и к черному переднику
была приколота красная роза. Я никогда не забуду, как вы пели! Ах как вы
пели, Соня! Если бы вы мне тогда приказали броситься с шестого этажа вниз,
все, что угодно, я бы выполнил. Ведь я вас так любил. И вот пел этот
инженер, и мне стало чертовски грустно.
Я ушел и долго бродил по городу. Было холодно, и ветер свистел вокруг.
Но я ничего не замечал. Я с вами разговаривал, и вы мне отвечали. Я
говорил: "Соня, уедем со мной". А вы отвечали: "А муж?" А я говорил:
"Плюньте. Так, как я вас люблю, вас никто не любит. Это самое важное. Что
ваш муж? Не спорю, он умный, хороший, культурный. Но он чрезвычайно
загружен, он занят. Он не видит вас. Вы для него домашняя хозяйка,
коммунальные услуги. Самое главное для него работа, а потом уже вы". Вы
кричали: "Замолчите! Кто вам позволил так говорить!" - "Я сам себе
позволил", - отвечал я и смиренно просил у вас прощения: "Простите, если я
вам сделал больно.
Простите, Соня". И от нежности, и от водки, и от ветра, и от любви я
плакал. Вас не было возле. Никого не было. Была черная ночь, и ветер выл и
стонал.
Я пришел домой и долго не мог заснуть. Мне казалось, что кто-то стучит
в дверь. Я спрашивал: "Кто там? войдите!" - Я думал - вдруг вы. Но этого
не могло быть. Вы в Москве, и это очень далеко, Соня. И кто-то опять
царапался в окно и стучал в дверь. "Войдите", - просил я, но никто не
входил. Это просто ветер, просто я забыл закрыть форточку. Надо спать -
завтра рано вставать. А мне не хочется вставать, я не хочу работать. Я
хочу вас видеть, Сонечка, родная моя! Как я хочу вас видеть!

Ваш Б. Гуръин".


И второе письмо краткое.

"Уважаемая Софья Яковлевна!

Ну что же, не пишете, и не надо! Я жалею только о том, что в последнем
письме я, кажется, написал много глупостей. Но это спьяна, Софья
Яковлевна, так что простительно. Живу попрежнему, много работаю. Хотя к
чему это я? Ведь вас это так мало интересует. Будьте здоровы.