"Юрий Абрамович Левин. Восславившие подвиг " - читать интересную книгу автора

и Бела, и Сергей, до редакции служил в Московской ополченческой дивизии, в
артбатарее. Добровольцы все они.
Пушкарь Зозуля. Смешно? Нет. Правда, в ту пору ему пошел шестой
десяток, но сердце в нем билось молодое, горячее. Не мог он сидеть в тылу,
когда враг рвался к его Москве. Пошел он в ополчение, а там его определили в
пушкари. В Москве же, на письменном столе остались неоконченными роман
"Собственность" и многие новеллы из цикла "Тысяча".
Пушкарем Зозуля пробыл всего несколько месяцев. Кто-то из
корреспондентов побывал в ополченческой дивизии и натолкнулся на
"писательский" орудийный расчет. Увидел Зозулю в длинной шинели, в обмотках
и очках. Удивился, конечно. Доложил об увиденном редактору, а последний
через армейский отдел кадров добился перевода "писательского" расчета в
редакцию "На врага".
Ефим Зозуля в звании красноармейца стал ответственным секретарем
редакции. Правда, вскоре ему присвоили звание интенданта 3 ранга.
Интенданта, а не политрука присвоили потому, что был Зозуля беспартийным. А
вот ответственным секретарем назначен был - непонятно. Ведь отсекр был, по
сути, вторым руководящим лицом в редакции. Словом, прошляпили кадровики.
Был он отменным ответственным секретарем. Рукописи перед публикацией
читал зорким писательским глазом. Любил править. Править не для того, чтобы
подгонять кем-то написанное под свой вкус, а чтобы было "мило читать". Он
часто садил нашего брата рядом с собой и, читая твое же творение медленно,
вслух, учил [678] находить то слово, которое более емко и верно способно
выразить авторскую мысль.
Однажды, побывав в отбитой у врага деревне, я заметил немецкое
кладбище, насчитал девять могил - три маленьких холма, шесть - крупных. Над
маленькими поставлены березовые кресты, а над крупными нет деревянных
крестов, лишь на песчаных холмах накрест проведены две линии - вот тебе и
крест. В чем дело? Отгадка проста: под деревянными крестами - офицеры,
крупные могилы - солдатские. Написал я об этом заметку и сдал Зозуле. Он
прочитал, поправил очки и, положив руку мне на плечо, стал рассуждать:
- Любопытно. Офицеру - честь, а солдату что? Эрзац-крест. Офицеру -
комфорт, односпальный номер, а солдатам - свалки...
Таких рассуждений в моей заметке не было. Мне стало неловко. Я попросил
разрешения переделать заметку.
- Вот и мило, - сказал, улыбаясь. Зозуля. - Порассуждайте как
публицист!
Попотел я тогда долго, пока снова пришел к Зозуле. И он посадил меня
рядом и своим умным пером сделал то, что мне и в голову не пришло...
Как-то Зозуля открылся мне: в незавершенный цикл новелл "Тысяча"
собирается включить и новеллы о войне. Тут же высказал просьбу: как бы ему
пообщаться с пленным немцем.
- Помогите, милый юноша Левин. Вы же бываете у разведчиков.
- Что ж, это можно. Скажу разведчикам: нужен "язык" для писателя Ефима
Зозули.
- Кроме шуток, "язык" мне очень нужен. Для моей "Тысячи".
Однако свидание с "языком" не состоялось. Фашистский осколок настиг
интенданта 3 ранга Ефима Зозулю. Он сложил голову на калининской земле в
ноябре сорок первого. [679]