"Андрей Левкин. Мозгва" - читать интересную книгу автора

балконе и явно примерзла, пусть даже теперь и оттепель. И тащить ее оттуда в
лом, с двумя пересадками на метро, не говоря уж о том, что и до метро
доехать на автобусе надо, и еще чуть ли с не полкилометра до автобусной
остановки - неудобно дом стоял, хотя в его окрестностях росли даже сосны. А
гиря была нужна, потому что тело обмякало. Гирю, наверное, можно было купить
в "Спортмастере" на Садовом, возле Смоленской. Килограмм на 16 или даже на
24.
День был скользкий, оттепель. Выходя из дома, он решил, что в середине
дня выберется на Смоленскую, зайдет в лавку и, если она там отыщется, то он
вполне успеет завезти прибор домой: три остановки, полчаса туда - обратно,
приспичило ему.
Кома выдавливает мозг, - отчужденно рассуждал О., идя по двору, в
котором уже начали проступать проплешины земли, а охранники каток уже не
чистили - там теперь была одна большая лужа; теперь для физического
упражнения охранник скалывал железной палкой с приваренным к ней топором
лед. Кома, она как бы предоставляла мозг ощутить - тот ощущался примерно
столь же сырым, как нынешний воздух и эти осевшие сугробы. В голове даже
почти булькало - это уж вряд ли, но, право же, О. чуть ли не ощущал, что
всего его сегодняшние мысли возникают именно в голове, из этой сырости. Как
черви, все ворочались и извивались, а другие - что ли упругие черви - быстро
проскальзывали куда-то в глубину, наверное, в центр мозга, где имелась
несомненная впадина страшной глубины, а то бы куда они девались? Наверное,
там и лежит подсознание.
Еще были мысли, похожие на мокриц, какие-то постоянные, жили они не
суетясь, постоянные, но не очень важные. Ничего другого он не ощутил, так
что сегодня у него были мысли только этих трех типов. Он подумал и о том,
как выглядит сама эта мысль, которую он сейчас развивал, и она показалась
ему крупноячеистой сеткой, стоящей в одном из углов этой сырости. То есть
была уже четвертым типом. К сожалению, достоверность этих ощущений было
невозможно проверить. Мало того, ему показалось, что внутри мозга пахло
примерно как в рыбном отделе гастронома. Это уж точно было домыслом, тем
более, что внутричерепная смазка показалась ему схожей с женской, что было
уже просто антинаучно. Видимо, он еще не проснулся.
Днем, разумеется, на "Смоленскую" заехать не получилось, поехал
вечером, не зная до которого часа лавка работает. Разумеется, в десять
вечера, когда он там оказался, она уже не работала.
В окрестностях "Смоленской" обыкновенно болтаются бомжи, а также
панки-шпана, выпрашивающая у всех подряд деньги, находясь в смутном
состоянии юного и, как правило, провинциального рассудка. Это из-за близости
к Арбату: у них там вечный променад, а к позднему вечеру они идут в
подземный переход возле кинотеатра "Художественный", где у них самодельные
концерты.
Неизвестно зачем он зашел во двор "Смоленской-Покровской", ему-то нужна
была другая "Смоленская", на другой стороне Садового кольца, в желтом доме с
башенкой, проекта академика Жолтовского (где, говорят, вход сразу в две
системы метро: на его Филевскую линию и в секретное Метро-2; причем из-за
лифтов на станцию Метро-2, которые де есть в этом доме, и пошли слухи о
станциях Метро-2 чуть ли не под каждым номенклатурным домом).
Он просто так зашел в этот двор, давно там не был, восстановить память,
да там еще и музыка всегда играет как-то особенно громко и ущербно. Но