"Анри Левенбрюк. Синдром Коперника" - читать интересную книгу автора

Прошло два дня, как я не выходил из комнаты. А может, и больше. Я
потерял им счет. Пожелтевшими пальцами я выкурил четыре пачки сигарет. На
меня волнами накатывали приступы тревоги, галлюцинации, провалы в памяти.
Все стало только хуже, и мне было страшно. Попросту страшно. Ведь я знал.
Я дрожал всем телом. Словно крыса, я забился в духоту и темноту этого
тесного номера. Такого заурядного, такого безликого, такого несуществующего!
Все здесь было прямоугольным. Кровать, маленький телевизор, мебель... Это
была не комната, а камера, клетка, больничная койка. Я бы завопил, если бы
не боялся собственного голоса. Как и всех прочих. Тех, что звучали у меня в
голове, или тех, что доносились снаружи, тех, что я слышал в обжигающей
ночи, неразборчивые отголоски, поднимающиеся с улицы. Печальные голоса.
Полные тягостного смятения фразы.
Все вокруг угнетало. Запах чистящих средств, кондиционированный воздух,
вздувшаяся штукатурка, которая, казалось, медленно шевелится... Парижская
гостиница, чьи белые стены плохо скрывали глубоко въевшуюся грязь, как будто
стремилась полностью меня разрушить. Останься я там, этим бы все и
кончилось.
Из первой ночи я смутно помню минуту просветления, когда паника
отступила. Я глубоко вздохнул. Лежа на жестком матрасе, от которого ломило
спину, я повернул затуманенную голову к ночному столику слева от меня. Там,
рядом с бутылкой виски, лежали мои часы.
Мои старые кварцевые часы, которые всегда были со мной. Я даже не
помню, откуда они у меня. Верные, они всегда при мне, на запястье. Это,
возможно, одна из немногих моих личных вещей, и я больше всего ею дорожу.
Кто-то даже говорил, что они чего-то стоят - это были часы "Гамильтон",
модель "Пульсар", одна из первых электронных моделей с цифровой индикацией,
выпущенная в самом начале 1970-х, - но для меня они обладали прежде всего
сентиментальной ценностью, которую я сам с трудом мог объяснить. Ниточка,
ведущая к моему прошлому. Но теперь она порвалась. Часы мигали на последнем
издыхании. Стекло разбилось, когда я упал, отброшенный взрывной волной.
После взрыва на циферблате время от времени вспыхивали одни и те же
ярко-красные цифры.
88:88
Время, которое способны указывать все подобные часы и будильники в
мире, но которого в действительности не существует. 88:88. Ничейная
временная полоса, где я прозябал, ошеломленный, не доверяющий сам себе. Моя
жизнь замерла там, в этой временной петле, которой никогда не касалась ни
одна стрелка часов. И вот я здесь, растерянный, прикованный к слишком
жесткому матрасу в гостиничном номере над Бульварами маршалов,* задыхающийся
от страха и лекарств, зажатый медлительными секундами несуществующего
времени.
______________
* Бульвары маршалов - кольцевые бульвары, носящие имена наполеоновских
военачальников - Нея, Даву, Макдоналвда, Массена.

Я улыбнулся. Значит, я существую вне времени. Эта мысль показалась мне
забавной. Особенно забавной для шизофреника. Я отвернулся, оставив часы там,
где они лежали. Закурив очередную сигарету, я задумался о последних странных
днях, о пережитом недавнем безумии. Я чувствовал, как по лбу стекают капли
пота. Но даже не пытался их вытереть. Похоже, августовская жара и страх