"Норман Льюис. Сицилийский специалист " - читать интересную книгу автора

зачастую с яичным желтком. Брэдли остался отбиваться от наскоков Локателли.
- Всякий раз, когда я об этом думаю, - говорил Локателли, - меня пробирает
дрожь. Он ведь еще совсем мальчик. Что такое двадцать два года?
Брэдли перестал напевать "Nun ti scorda di me" <"Не забывай меня"
(итал.).>, мелодию, пронизанную ностальгией, которая к концу войны начала
овладевать всеми.
- В Сицилии иные понятия о возрасте, - возразил он. - Дети растут здесь
быстрее. К двадцати годам это уже взрослые люди, сознающие свою
ответственность. На вид он, может, и мальчик, но в действительности серьезный
женатый мужчина.
- Ты знаешь, сколько лет его жене?
- Четырнадцать. Ну и что? Таков местный обычай.
- Более серьезного поручения нам еще не приходилось выполнять.
- А может, и не придется.
- Нас выгонят из армии, если что-нибудь случится.
- Ничего не случится. Его прислал Дон К., и для меня этого достаточно. У
Дона К, есть голова на плечах. Молодой человек выполнит все, что ему будет
приказано. И очень умело.
И Брэдли, сцепив руки, а потом разведя их, словно обхватил и отбросил
дальнейшие возражения Локателли. Он сознавал, что в жилах у него течет более
холодная кровь, чем у местных жителей, и он не столь импульсивен, ибо вечно
занят какими-то расчетами, и потому старался чем-то это компенсировать: он
перенял у итальянцев их выразительную жестикуляцию, а также полный набор
преувеличенно экзальтированных возгласов. Сейчас он совсем не к месту часто
заморгал, а суровый, насупившийся Локателли, который если и жестикулировал, то
лишь во время еды, продолжал терзаться страхом и бормотать об опасности.
- Мы спасем Европу, - заявил Брэдли, - и спасти ее нам поможет этот
невзрачный на вид юноша. Его ждет великое будущее.
- Нет, таким способом не спасем, - возразил Локателли. - Если мы будем
слушаться Дона К., то из всего этого получится лишь куча великомучеников. А
если операция сорвется, то нас отсюда выставят. Навсегда. Брэдли лишь качал
головой, наблюдая за ним. Локателли сидел, втянув голову в плечи, и был похож
на стервятника. Брэдли старался справиться с охватившим его раздражением. Этот
человек, который когда-то был их гордостью, превращался в балласт, и только
потому, что заразился пессимизмом. В прежние времена, еще до Пирл-Харбора, он
участвовал в создании Центрального управления информации и с энтузиазмом
перешел в его филиал - вызывающее зависть и насмешки Управление стратегической
разведки, сотрудников которого уже тогда выпускника Вест-Пойнта окрестили
"драгунами Донована". На любое дело Локателли шел с байронической яростью и
страстью: его не страшили ни норвежские тылы, ни оккупированная Франция.
Самого же крупного успеха он почти достиг тайным посещением Муссолини в 1943
году в соглашением с ним, имевшим целью оставить диктатора главой итальянского
правительства - тот был готов сотрудничать с победителями и держать свой народ
в такой покорности, какую сами союзники не были в состоянии обеспечить.
Выполнению этого соглашения, однако, помешали черчиллевские вояки, и с тех пор
карьера Локателли пошла под гору. После ликвидации Управления стратегической
разведки он достался по наследству ЦРУ вместе, как теперь казалось Брэдли, с
кучей других бездельников. Локателли еще не было и сорока лет, а он вдруг
превратился чуть ли не в старика, лоб его перерезали морщины, взгляд потух и
стал покорным, Брэдли поднял глаза и увидел Марко, который приближался к ним,