"Синклер Льюис. Мотыльки в свете уличных фонарей (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

комнаты.
А вдруг она подумает, что он ее преследует, что он какой-нибудь наглый
уличный прилипала? Чудовищно!
Бейтс съежился на стуле, стараясь стать незаметным, и вполголоса сказал
нетерпеливой официантке:
- Будьте добры, рагу из цыплят и чашку кофе.
Его страх рассеялся, как только он убедился, что Эмили его не заметила.
Она сидела спиной к нему, так что ему был виден только ее профиль. Она
читала книгу, рассеянно отщипывая кусочки от белой, пухлой, добротной
булочки - дежурного блюда всех кафе. Бейтс жадно ее разглядывал.
Она оказалась старше, чем можно было подумать, глядя из окна на ее
быстрые движения. Ей было лет двадцать семь. Гладкая кожа ее бледных щек
казалась шелковистой. Все в ней было изящно, во всем чувствовалась порода.
Она была подлинная Эмили.
Прежде Бейтс не обращал внимания на женские туалеты, но сейчас он
внимательно оценивал каждую мелочь: изысканную простоту синего платья с
шифоновыми рукавами, коричневые узкие туфли, ничем не отделанную синюю
шляпку, круто сдвинутую набок. Но почему-то больше всего его поразило
перекинутое через спинку стула пальто - обыкновенное коричневое пальто,
отделанное полосками искусственного меха; довольно дешевое пальто и не очень
теплое. Оно висело подкладкой наружу - Бейтсу видны были крохотные морщинки
на плечах, такие же женственные, как слабый запах пудры; и он обнаружил, что
в пройме подкладка заштопана. Охваченный состраданием к ее бедности и жаждой
что-то для нее сделать, он сжал кулаки.
Эмили шевельнулась и стала рассеянно нащупывать пальцами счет,
одновременно дочитывая последние строчки, прежде чем вернуться на работу. За
это время Бейтс успел выловить только несколько сочных белых кусочков
цыпленка, малодушно отложив напоследок мокрый, размякший гренок. Он был
голоден. Но он не знал, как ему себя держать, если, проходя мимо, она
заметит его.
Схватив пальто, шляпу и счет, он, не оглядываясь, бросился к выходу.
Бейтс пошел в хороший ресторан и как следует позавтракал. Он то сиял от
восторга, потому что она в самом деле оказалась той восхитительной, нежной,
изящной девушкой, какой представлялась ему в мечтах, то проклинал себя за
то, что не подошел и не заговорил с ней. Остроумно. Дерзко. Разве не бывал
он остроумен и дерзок с директорами Бингемптонской Компании Городского
Транспорта?

И теперь он твердо знал, что не уступит Эмили легкомысленному молодому
человеку в совиных очках.
В тот же день в 3 часа 37 минут Бейтс без всякой видимой причины вдруг
сорвался с места, схватил шляпу и решительно направился к дверям. Он
степенно вошел в лифт. Лифтерша - грузная добродушная ирландка в черной
юбке - знала всех в лицо. Бейтс подумал, не сказать ли ей: "Я собираюсь
перейти через дорогу и влюбиться".
Когда он впервые вошел в дом, который столько времени изучал снаружи, у
него началось такое сердцебиение, словно он до одури накурился. В лифте он
хрипло произнес:
- Двенадцатый.
Обычно погруженный в мысли о делах Бейтс проходил по зданиям, ничего не