"Уиндэм Льюис. Броткотназ " - читать интересную книгу автора

"Налейте себе еще, мадам Броткотназ", - сказал я.
Она не ответила. Потом сказала безразлично кратко:
"Вот он!" Сложив кисти рук - крест-накрест по обыкновению, как я уже
говорил, она предоставила его мне. Она создала его своим восклицанием: "Le
v'lо!"
Звук шагов, такой тихий, что его почти не было слышно, донесся с
наружных ступеней. Тень упала на стену напротив двери. Легкой, изящной и
быстрой походкой, на каждом шагу пружиня коленями с кокетливой упругостью и
покачивая с мягкой учтивостью массивной головой, в кабачок вошел высокий,
плотного сложения рыбак. Вскочив, я воскликнул:
"А! Вот и Николас! Как дела, старина?"
"Да это же месье Керор!" - раздалось низкое, ласковое гудение его
голоса. "Как вы? Неплохо, надеюсь?"


Он говорил низким голосом, неторопливо. Улыбка не сходила с его лица.
Одет он был на бретонский манер.
"Это вы только что были в лодке - там, под утесом?" - спросил я.
"Ну да, месье Керор, должно быть, мы. А вы нас видели?" - улыбаясь,
спросил он с интересом.
Я заметил его детское удовольствие от вида самого себя, там, в
собственной лодке, у меня на глазах. Словно бы я сказал ему "Ага! Я вас
вижу!", и мы очутились на тех же самых местах, что и тогда. Он секунду
поразмыслил.
"Я вас не видел. Вы были на утесе? Вы, должно быть, только что пришли
из Лоперека?"
Его инстинкт велел ему уяснить мое присутствие здесь и на утесе. Это не
было любопытством. Он желал верного отображения причины и следствия. Он
напрягал мозг, пытаясь вспомнить, видел ли он фигуру, идущую по тропе сверху
утеса.
"Вышли прогуляться?" - прибавил он.
Он сел на край стула: симметричная уместность здорового и мощного
костяка, равновесие сидящей фигуры непринужденного мужчины, принадлежащего к
европейскому типу, как на фресках эпохи Кватроченто. Они с Жюли не смотрели
друг на друга.
"Налейте-ка месье Броткотназу!" - сказал я.
Броткотназ жестом ограничил ее, когда она стала ему наливать, и
продолжал рассеянно улыбаться, сидя за столом.
Размер его глаз и маслянистая их смазка - кремом улыбки или же неким
лучезарным желе, - еще более, казалось бы, их увеличивающая, просто
поразительны. У него большие ласково-насмешливые глаза, выражающие кокетство
и довольство животных жиров. Стороны его массивного лба часто краснеют, как
это происходит у большинства мужчин лишь в моменты замешательства.
Броткотназ же в замешательстве всегда. Но его гиперемия, думается мне,
вызвана постоянным притоком крови к окрестностям глаз и как-то связана с их
магнетическим механизмом. Давление, порождаемое этой эстетической
концентрацией в окружающих сосудах, возможно, служит тому объяснением. То,
что мы называем болезненной улыбкой, когда рот слегка растянут вдоль десен и
выдает небольшое болезненное сокращение - застывшая страдальческая усмешка
робкого человека - редко покидает его лицо.