"Уиндэм Льюис. Броткотназ " - читать интересную книгу автора

"Больно?" - сочувственно спросил я.
Мой отец - думаю, я уже говорил, что он доктор - заметил в моем
присутствии как-то, когда мать очень сильно пила, незадолго до того, как они
разошлись, что для преодоления алкогольного отравления нет ничего лучше
кумыса.
"Вы когда-нибудь пробовали микстуру из сброженного кобыльего молока?
Обычная пахта сгодится. Добавляете пепсин и кусковой сахар и сутки
настаиваете. Очень хороший рецепт."
На это она ответила пренебрежительной усмешкой. Затем недоверчиво
провела взглядом по моему лицу.
"Превосходно помогает от рожи."
Она опять усмехнулась. Я подумал, что кумыс может оказаться полезен
Жюли в любой момент, хотя и знал, что полученные ею в войне полов раны еще
свежи и потому ей требуется преодоление иного рода. Мне нравилось
подзадоривать ее ветеранское презрение. Она ничего не сказала, но села
покорно на деревянную скамью у стола.
"Я ведь помню, у вас и раньше были эти регулярные недомогания, мадам
Броткотназ", - сказал я. Она глянула на меня с сомнением, потом, слегка
уязвленная, быстро отвернулась к двери.
Жюли, конечно, была скрытной, но так уж сложилось, что тайны свои ей
приходилось пестовать в открытую, словно две куклы на глазах у всех. Я
сделал вид, что выхватил у нее первую, затем вторую. Глянув на меня, она
поняла, что я шучу. Она молчала на манер ребенка: лишь глянула на меня
безмолвно с простодушно-кокетливым укором и повернулась боком. - Под
стойкой, по левую руку от стоящего за ней, имелась бутылка водки. Когда все
остальные уходили на реку стирать белье или же собирались на постоялом дворе
по соседству, Жюли украдкой доставала бутылку, наливала себе несколько рюмок
подряд и с тихими вздохами выпивала. Об этом знали все. То была первая
тайна. Ее, как было описано выше, я вырвал с наскока. Вторая ее тайна
заключалась в регулярных побоях Броткотназа. Тяжести они были весьма
серьезной. Когда я занимал здесь комнату, ночной грохот в соседней квартире
длился порой минут по двадцать. На следующий день Жюли была в повязке и едва
ковыляла по лестнице вниз. Это и была рожа. Тут тоже все все знали: однако
она упорствовала в своей скрытности насчет этих постыдно уязвимых объектов
тайны. Я лишь хотел погладить второй из них, когда поднес руку к ее
перевязанному лицу. Эти мои вторжения в публичную тайну ей только досадили.
Она знала так же хорошо, как и я, когда что-то было тайной и когда нет.
Qu'est-ce qu'il a, cet homme?[7] - должно быть, подумала она.
"Когда вернется Николас?" - спросил я.
Она глянула на большие часы мрачного вида.
"Il ne doit pas tarder.[8]"
Я поднял стакан.
"За его благополучное возвращение."
Первые мускульные признаки чиха, чопорное опускание рта - и мое
высказывание получило подтверждение, меж тем как она подняла рюмку и сделала
солидный глоток.
Снаружи стояла полная тишина: неподалеку, под утесом, я еще до того
видел лодку со сложенными парусами. Это был, несомненно, Броткотназ. Когда я
проходил мимо, они уже опустили весла.
Он должен был прийти с минуты на минуту.