"Владимир Личутин. Крестный путь ("Раскол" #2) " - читать интересную книгу автора

Владимир Личутин

Раскол. Книга II. Крестный путь

Часть первая

Глава первая

1

Благоверная заповеданная держава Божьим изволом обретала себя, вроде бы
утраченную навсегда в полонах и невзгодах. Спасительный ветер подул в
русские сени. Уже Малая и Белая Русь, исплаканные от долгого шляхетского
ярма, позабывшие отеческое предание и веру, глубоко подпавшие под
латинянина, с охотою и досель неведомым волнением приклонились под руку
государя; уже задунайские словене тайно ковали сабли и молили о спасении,
ждали родимого ратника, чтобы сбросить с шеи маету басурманского хомута, и
турские янычары, с опаскою внимая угрозе с севера, точили хищные ятаганы,
давно алчущие крови неверных.
Какими же невидимыми соками напиталось и разом зацвело русийское древо?
что за живительные источники вдруг отыскало засыхающее коренье после долгих
лет польской осады и крымских набегов? откуль исчерпало полным ковшом
непотухающих сил и верного медоточивого, вразумительного Слова, коли
смиренный податный смерд, измаянный налогою, сокрушенный жестким воеводским
надзором, тугою и кручиною, правежом и дворянской алчбою, внезапно превозмог
обиды, расслышав слезное моление Алексея Михайловича, и с неожиданным
рвением взялся за войну? И русскому мужику добрым помощником в ратях
сыскался украинский черкас из днепровских плавней, стонущий от унии, и
послушливый белорусский мещанин.
Навадники и злоимцы разносили по европейским закутам придумки: де,
русский и воевать-то не умеет, ему лишь пальцем погрози для острастки, он и
серку в кусты; де, Москва едва годится на то, чтоб нам служить, лайно
выгребать. И те из дворцовых ближних, кто умасливался Западом, с охотою
подхватывали эти напраслины и нашептывали в государевы уши: де, за неверное
дело ты вступился, свет-царь. Но с первыми русскими приступами под Смоленск
покатилась впереди войска иная говоря: русский медведь драться вельми
горазд, ему лишь чарку покажи - не остановишь...
Да нет... Наперво потребовалось принять мужику послушание, сломать
гордыню, принять сердцем древлеотеческую клятву: "не в силе Бог, но в
правде", приклониться под стяг за веру, царя и отечество, чтобы самые малые
и самые грешные на сей земле почуяли себя сродниками. И всяк вдруг услышал
себя русским, и этого чувства, как и в годы смуты, хватило для победы тем,
кто брал приступом Смоленск и Вильну, приплывал под Стокгольм, кто
распахивал ворота Могилева и Быхова, кто с малою силою подымался по Енисею
под Белый Иртыш, рубя заставы и острожки, кто, испродрогнув до малой костки,
волокся тундрами по-за Леною встречь солнцу, навсегда распрощавшись с
родовою, оставшейся в Устюге, Холмогорах и Примезеньи. Дух устроения,
государственного стяжания и земельного приобретения, досель спавший в
русской груди, вдруг занялся жарким костром и заслонил, сжег в себе все
насущные потребы и дал сполна той праведной силы, коя оборет в будущем все