"Д.С.Лихачев. Градозащитная семантика успенских храмов на Руси" - читать интересную книгу автора

18




чий национальных. Все это позволяет понять особое "военное", "защитное"
значение Покрова, Успения и самого Влахернского монастыря для Руси. Следует
обратить внимание также на то, что победа над русскими, когда буря с ветром
разметала их корабли, совершилась между небом и землей, в воздушной стихии,
которая по представлениям того времени находилась в особой власти
Богоматери.
Идейные основания построения Успенских храмов на Руси обнаруживаются
также в Киево-Печерском патерике. Нас не интересуют источники рассказов
Патерика о построении первого Успенского храма в Печерском монастыре, в
данном случае важна идеологическая сторона легенд. Если основание Печерского
монастыря в целом связывалось с Афоном (именно отсюда была перенесена в
Киево-Печерский монастырь монашеская традиция), то основание Успенского
собора - с константинопольским Влахернским монастырем.
Вот некоторые эпизоды из легенд, рассказанных владимирским епископом
Симоном в его послании Поликарпу. Легенды эти восходят к варяжскому роду
Африкана. Варяг Шимон пришел из Скандинавии к Ярославу Мудрому и получил при
нем "великую власть": он был назначен старшим при сыне Ярослава Всеволоде.
После смерти Ярослава Всеволод стал княжить в Киеве. Образовался княжеский
триумвират-Изяслав, Святослав и Всеволод. Русское войско этих трех князей
потерпело в 1068 г. страшное поражение от половцев при Альте. Среди мертвых
и раненых на поле сражения лежал и Шимон. Согласно Киево-Печерскому
патерику, он взглянул на небо и увидел там "церковь превеликую", вспомнил,
что видел уже однажды эту церковь в небе, когда был спасен на море во время
бури, и стал молиться Богоматери, Антонию и Феодосию Печерским. "И вот вдруг
некая сила исторгла его из мертвецов", Шимон был по воздуху перенесен в Киев
и оказался целым и невредимым. Здесь Шимон рассказал Антонию Печерскому
следующие "дивные вещи": "Отец мой Африкан сделал крест и на нем изобразил
красками богомужное подобие Христа,- образ новой работы, как чтут латиняне,
большой величины в десять локтей. И воздавая честь ему, отец мой украсил
чресла его поясом, весом в пятьдесят гривен золота, и на голову возложил
венец золотой. Когда же дядя мой Якун изгнал меня из владений моих, я взял
пояс с Иисуса и венец с головы его и услышал глас от образа; обратившись ко
мне, он сказал: "Никогда не возлагай этого венца, человече, на свою голову,
неси его на уготовленное ему место, где созидается церковь матери моей
преподобным Феодосием, и тому в руки передай, чтобы он повесил над
жертвенником моим". Я же упал от страха и, оцепенев, лежал, как мертвый;
затем, встав, я поспешно взошел на корабль.
И когда мы плыли, поднялась буря великая (курсив наш.-Д. Л.), так что
все мы отчаялись в спасении, и начал я взывать: "Господи, прости меня, ибо
ради этого пояса погибаю за то, что взял его от честного твоего и
человекоподобного образа!". И вот увидел я церковь наверху и подумал: "Что
это за церковь?" И был свыше к нам голос говорящий: "Та, что будет создана
преподобным во имя Божией матери, в ней же и ты положен будешь". И видели мы
ее величину и высоту, если размерить ее тем золотым поясом, то двадцать мер
- в ширину, тридцать -