"Альберт Анатольевич Лиханов. Магазин ненаглядных пособий " - читать интересную книгу автора

учебно-наглядных пособий!"
Купить скелет! От такой мысли веяло суеверной жутью, богохульством и
вообще чем-то недозволенным, опасным, даже стыдным, но эта мысль неизменно
приходила ко мне, правда, не раньше чем за квартал от магазина ненаглядных
пособий, - наверно, это было безопаснее, за квартал.
Купить! Но как, если даже преодолеть суеверие, богохульство,
опасность, стыд и недозволенность? Я ни разу не видел, чтобы старушка
продавщица проснулась по-настоящему, а значит, ни разу не видел, чтобы
кто-нибудь что-нибудь покупал в этом магазине.
Или мне не везло?


* * *

А теперь промахнем три с лишним года - хорошо, что это можно сделать,
когда думаешь о прошлом: будущее так просто не промахнешь, оно движется
день за днем в наше настоящее, с годами убыстряя свой бег, и ты все чаще
возвращаешься к детству - да будет благословенно оно! Да живет вечно оно в
нашей памяти, счастливо тягучее время начала жизни...
Итак, через три года, в конце третьего уже класса, как раз по весне,
когда вскрылась река и с шорохом и гулом уплыли вниз по воде рыхлые серые
льдины, наша Анна Николаевна, опоздав немножко на урок, привела с собой
пацана в кителе с морскими пуговицами.
Эти пуговицы бросились мне в глаза прежде всего. В кителях ходили
почти все офицеры - такая вводилась форма, то ли по причине военной поры,
то ли по причине удобства и нужды: вид у кителя был строгий, шился он
легко, а носился просто - знай меняй воротнички, вот и все.
Но пуговицы! У всех были железные пуговицы со звездочкой, а у Витьки
Борецкого, который вошел в класс вместе с учительницей, редкостные для
нашего сухопутного города чрезвычайно - с якорями. Анна Николаевна усадила
Витьку в конце класса на свободное место и с минуту, наверное, обозревала
пространство поверх наших голов, явно недовольная своим решением: далеко
сидел Борецкий, далеко.
Мы хорошо знали, когда Анна Николаевна была недовольна: взгляд ее
задерживался поверх наших голов дольше обычного. Порой, когда свет падал
определенным образом на ее пенсне, было чуточку страшновато, потому что
глаз учительницы за пенсне не было видно, а стеклышки блестели, и
казалось, что у нашей доброй Анны Николаевны огромные стеклянные зрачки.
Но в тот миг особый взгляд был нам непонятен, неясным получалось это
блистание стеклышками пенсне и медленное озирание класса. Наконец Анна
Николаевна проговорила несколько расстроенно:
- У Вити отец - новый начальник пароходства.
Да-а, тут было над чем поразмыслить.
Дело в том, что военное время разделило всех мужчин на две половины.
На тех, кто воевал, и на тех, кто был в тылу. И фронтовики с презрением
относились к тем, кто оставался дома: еще бы, на войне погибают, а в тылу
как ни трудно, а все равно легче. Если повнимательней приглядеться, то и
сейчас еще живо это неравенство - иногда справедливое, а иногда и нет,
потому что всякому ясно: без тыла нет фронта и на одних женщин тыл тоже
нельзя оставлять, много тяжкого приходилось на тыл - и голодуха зеленая, и