"Альберт Анатольевич Лиханов. Детская библиотека " - читать интересную книгу автора

говорю:
- Здравствуйте, Татьяна Львовна, я прошу продлить книгу Бориса
Житкова "Что я видел" на десять дней, моя фамилия такая-то, читательский
номер одна тысяча тринадцать!
О-о-ох! Я остановился, как будто врезался в стену. Меня, кажется,
даже назад отшатнуло от такого удара. Что же я за растяпа, как же я до сих
пор не догадался: ведь в моем читательском номере есть цифра тринадцать!
Чертова дюжина!
Как теперь быть? Ведь это же, это же... И я твердо решил - значит,
так, сперва поздороваюсь, потом попрошу сменить номер.
Но это оказалось не так-то просто. Во-первых, народу в библиотеке
оказалось довольно много. С одной стороны помещения был прилавок для
младших, с другой - для старших, и старушка перебегала от прилавка к
прилавку, едва поспевая записать книги.
Пришлось ждать. Но я так и не дождался. Народ приходил, уходил, а
чтобы я остался один на один со старушкой, не получалось. Тогда я решил:
будь что будет. Скажу при всех.
Не вышло у меня культурно, нет. Даже по имени-отчеству я ее не
назвал, ведь я поздоровался, когда входил, а здороваться второй раз, да
еще так вежливо, - явный подхалимаж, все, кто в библиотеке, сразу
подумают, будто я хочу какую-нибудь особенную книжечку, и мне пришлось
пробормотать что-то вроде этого:
- Мнепродлитечтоявидел.
Прошамкал, как старик, будто кашу пожевал. Вышло очень невнятно, но
старушка не переспросила, несмотря на завязанную шапку, быстрым и
хитреньким взглядом кольнула меня, вытащила бумажки, отметила в них что-то
и вопросительно посмотрела на меня.
- Что еще?
- Мер льзя менить? - проговорил я, глотая почему-то начала слов и
кляня свой деревянный язык.
Старушка, точно ворона, как-то боком поглядела в мою карточку,
перевела непонимающий взгляд на меня, потом снова качнула голову к бумажке
и вдруг довольно громко, так, что было слышно всем, сказала:
- Но ведь твой номер - одна тысяча тринадцать. А не тринадцать!
Народ, конечно, заржал, сначала тихо и неуверенно, потом - посмелее.
- А еще книжки читает! - пропищала за спиной какая-то девчонка,
видать, жуткая кляуза и подхалимка.
Но Татьяна Львовна будто не услышала этих слов.
- Номера тринадцать, - сказала она еще серьезнее, - в нашей картотеке
нет! Я его своими руками выбросила! Понимаешь? И твой номер - одна тысяча
тринадцать.
Я весь взмок от этих переговоров, хотя каждое слово вылетало изо рта
вместе с паром: такая холодина здесь стояла.
- А ты не боишься чертовой дюжины? - Татьяна Львовна подняла голову
повыше, глядела из-под очков куда-то за мою спину.
Там возникло замешательство, опять послышался смех, только уже
нестройный, неуверенный.
- Не боюсь, - лживым голосом ответил все тот же девчоночий голос, но
я и сейчас не обернулся - плевать на эту врушу.
- Молодец! - сказала Татьяна Львовна. - А вот он, - она кивнула в мою