"Альберт Анатольевич Лиханов. Детская библиотека " - читать интересную книгу автора

Мама всплеснула руками, залилась колокольчиком, будто девчонка, и
быстро, со значением взглянула на меня: мол, помнишь? А сама снова шумела:
- Но пальтишко-то ведь не греет?
Татьяна Львовна скользнула рукой за полу своего нарядного пальто,
пошуршала там, отстегивая застежки, и движением, конечно же,
артистическим, царским таким жестом распахнула его, как плащ или там
какую-нибудь накидку. Делала она все это очень серьезно: будто ее патруль
остановил и проверяет, и из-за этой серьезности мы расхохотались втрое
веселее, когда под бархатом оказалась обыкновенная телогрейка, да еще
подпоясанная блестящим ремешком.
Между тем я все-таки заметил, что на этот раз у Татьяны Львовны наряд
опять неполный. Кроме воротника, исчезла пелерина.
- А вы что, - задиристо спросила старушка маму, - из исполкома? Или
просто так, сестра милосердия?
Мама не на шутку смутилась. Только что отчитывала библиотекаршу,
пусть и шутливо, а тут заволновалась, даже заикаться стала.
- Да нет... Я родительница... Вот этого мальчика.
- Одна тысяча тринадцать. Коля... Коля...
Я подсказал фамилию. Пока Татьяна Львовна искала мою карточку, мама
очень волновалась. Она, когда очень волнуется, всегда щелкает пальцами на
руках.
- Не делайте этого, - неожиданно сказала Татьяна Львовна, не поднимая
головы и продолжая писать. - Это вредно для суставов.
- Да! - Мама смутилась еще больше и, видно, передумала сказать то,
что хотела. - Но так все же нельзя, - вернулась она к старой теме, в
которой чувствовала себя увереннее. - Мы с Колей привезем вам немножко
дров, уж не обижайтесь, что мало, несколько поленьев, и все-таки!
- Ой! - обрадовалась Татьяна Львовна. - Как я благодарна. Вы знаете,
ведь меня обокрали! - Мама сделала испуганное лицо, но старушка замотала
головой. - Нет, нет, не думайте ничего плохого, просто исполком привез мне
дрова, их распилили, раскололи, все честь честью. Но я их оставила на
улице. Во дворе. К утру ничего не осталось, понимаете? И больше пока не
дают! А чернила замерзают. Видите, пишу карандашом?
- Что - чернила! Вы же тут целый день. Простынете!
- А дети? А книги?
Мама улыбнулась.
- Дети придут и уйдут, а книги не замерзнут.
- Да вы что! - вскричала Татьяна Львовна. - Книги страдают не меньше
людей. Только сказать не могут, поверьте. Клей в корешках рассыпается,
бумага пухнет, совсем как человек от голода - ведь осенью здесь было сыро.
И вообще! Как человек виноват перед ними! Мы в Ленинграде топили книгами
печки, сердце кровью обливается, а что делать - ни еду сварить, ни
согреться. Вот я и решила тут: в библиотеку, и непременно детскую, вы
понимаете?
- А как же балет? - не выдержала мама.
- Тс-с! - старушка смешно скорчила лицо, будто ей кисло стало. - Не
надо, не надо, откуда вы узнали, сейчас не до него, и потом я стара!
Последние слова она произнесла, округлив глаза.
- В тридцатом, - сказала мама, волнуясь, но уже не щелкая пальцами, -
я смотрела в Мариинке "Щелкунчик"!