"Альберт Анатольевич Лиханов. Детская библиотека " - читать интересную книгу автора

никто ее не заменяет. Отчаянно работая локтями, точно переплывая бурную
речку, я пробрался к потайной двери, открыл ее и увидел, что Татьяна
Львовна плачет. Сидит одна возле стола, положила на него руки и прямо
трясется.
Я прикрыл поскорее дверь за собой и встал как истукан. Ни разу в
жизни мне еще не приходилось оставаться один на один с женщиной, которая
плачет, пусть она старушка, и я даже вообразить не мог, что теперь надо
делать.
Положить руку ей на плечо? Подать стакан воды? Сказать утешающие
слова?
- Что случилось? - выдавил я из себя.
Татьяна Львовна подняла голову, но отвернула от меня лицо, чтобы я ее
не видел.
Всхлипывая и задыхаясь, она проговорила:
- Помоги мне! Пойди туда!
Я? Но ведь я никогда не был за прилавком, никогда не выдавал книг,
каждую же надо записать, и я ни за что не управлюсь. Однако бывают в жизни
мгновения, когда надо поступать так, как велят обстоятельства. Не мог же
я, на самом деле, отказать Татьяне Львовне, сказать ей, мол, я не сумею,
дескать, лучше вытрите слезы и ступайте сами. Хорошо еще, что времени не
было для рассуждений - ведь за тонкой дверцей гудела толпа.
Я повернулся, чтобы идти, а Татьяна Львовна вдруг простонала,
протянув ко мне руки, будто я мог ее спасти.
- Артур заболел!
Из-за этого она так убивалась? Я улыбнулся и утешил:
- Так поправится же! Все болеют!
- Тяжело заболел!
Я минуточку подумал и решился на отчаянное:
- Так вы идите к нему. Я побуду.
Она качнула головой. Теперь Татьяна Львовна не скрывала от меня
своего лица, и я поразился: какая же она глубокая старуха. Гораздо старее
моей бабушки!
- Он в больнице, - сказала она и опять заплакала. - Это я, я! Не
углядела!
Плечи ее тряслись, она снова уронила голову на руки, а я потихоньку
разделся и вышел за дверь.
Сперва, пока, видно, открывалась дверь, стало тихо, народ подумал,
что выходит Татьяна Львовна, и примолк, но, увидев меня, загудел еще пуще.
А когда я встал за прилавок, тут уж публика совсем распоясалась.
Передо мной скакали и корчились разнообразные рожи - рыжие, белые,
черные головы, карие и серые глаза, ощеренные в смехе зубы, оттопыренные
уши, косички, челки. Мне даже показалось, что части ребячьих лиц
отделились от их хозяев, сорвались со своих мест и беснуются в сумасшедшей
пляске.
Я тряхнул головой. Носы, уши, губы и даже целые головы вернулись на
свои места, но шум не умолкал. Напротив, я теперь различал отдельные слова
и фразы, конечно, все до единого обращенные ко мне.
- Ну ты, библиотекарь, давай кор-роче!
- Прохессор, не тяни резину!
- Пацан, а ты грамоту-то секёшь?