"Альберт Лиханов. Собрание сочинений в 4-х томах Том 1" - читать интересную книгу автора

имя Мурка, заболела, вымя у нее раздулось, а молоко пошло с кровью.
Дед Антон повздыхал, покрутил Мурке рога и крепко привязал ее к
столбику в ограде. Потом он ушел в сенцы и долго бренчал там в старом ларе,
от которого еще пахло мучицей и салом и где теперь лежал дедов инструмент -
молоток, ржавые погнутые гвозди, которые он при надобности выпрямлял,
стамеска и рубанок. Старик долго скрипел там чем-то железным, а Мурка стояла
у столба, стояла спокойно, только блеяла коротко и беспокойно, будто
чувствовала что-то. Пока дед скрипел у своего ларя, Лека гладил Мурку по
голове, и она смотрела на него черными глубокими глазами, смотрела
жалостливо, будто плакала. Мурка была последней большой животиной в дедовом
хозяйстве: остались только куры да одинокий ощипанный гусь, от которого все
равно не было никакого проку, потому что он был последним гусем не только у
деда, но и во всей деревне.
Дед вышел из сеней с ножом, и Лека понял, что коза Мурка сейчас умрет.
Он оторопел от этой мысли и даже не отошел в сторону, даже не отвернулся.
Дед Антон погладил козлуху и сразу же размахнулся, и нож вошел в Мурку по
самую рукоятку. Коза молча завалилась на бок, и черные ее глаза потухли,
покрылись белой пленкой.
Лека смотрел на свою руку, по которой ползла капля козлиной крови, и
молчал. Только сердце билось неровно, как тогда, когда они с матерью
возвращались в вагон и она не давала ему смотреть по сторонам и прижимала
его лицо к своей грязной телогрейке.
На крыльцо вышла мать и, увидев медный таз, куда стекала козлиная
кровь, сказала деду:
- Зачем же вы, Антон Макарович, при Леке?
Дед стоял, сгорбившись, смотрел, как тонкой струйкой стекает кровь в
медный таз, ответил хрипловато:
- А нешто он крови не видел?
В щель над оградой ломилось солнце, лучи его падали в медный таз и
высвечивали яркие кровяные омуты.
Потом Лека вместе со всеми молча жевал твердое Муркино мясо, а рога ее
спрятал в углу, на сеновале. Сначала он хотел похоронить рога, потому что
они только и остались от козлухи, но потом решил спрятать их, чтобы получше
вспоминать Мурку.
Молока он с тех пор не пил. И пятнышко на кружке не казалось уж теперь
таинственным островом Мадагаскар в белом, густом море...
- Ну-кась, - сказал дед Антон, - тащи мои зубы.
Лека опять полез в печное окно и, стряхнув тараканов, протянул деду
вставные зубы. Старик обтер их рукавом рубахи и вставил в рот, щелкнув,
будто щеколдой, при этом. Он хлебал пустой чай, без сахара, сахар давно уже
кончился, а последние дедовы сапоги, которые ушли за малый мешочек кускового
сахара, донашивал где-то новый хозяин. Но даже когда дед хлебал пустой чай,
зубы свои вставлял все равно. Такой уж он был человек.
Обычно дед Антон нагревал свой любимый чайник до невозможности и
чаевничал громко, дул в кружку, с шумом втягивал воду, как он говорил
шлыцкал. Сегодня он пил чай тихо и был какой-то смирный, будто в чем
провинился.
В сенцах кто-то затопал, гулко гукнула деревянная дверь, и в избу вошла
почтальонка тетка Христя.
Было у нее удивительное, нездешнее имя Христина, но все звали ее