"Альберт Лиханов. Собрание сочинений в 4-х томах Том 3" - читать интересную книгу автора

цветет, в воде отражается. И вода черная, вроде неподвижная. Заглянешь в
нее - трава, как длинные волосы, шевелится.
- Хе-хе, - оживился дядя Коля Симонов. - Ты у нас, Валька, прямо этот,
как его, рилик.
- Кто, кто? - захохотал Семка. - Рилик! Ну, даешь, дядя Коля!
Симонов смутился, махнул рукой, полез в спальный мешок, заворочался в
нем, словно медведь-шатун, аж пологи ходуном заходили. За ним ушел Гусев.
Семка сидел у костра, аккуратно укрыв свое радийное хозяйство, и глядел, как
пишет длинное, на много страниц, письмо Валька. Пишет, пишет, не может
дописать, даже удивительно, как у него терпения хватает - и, главное, не
отправляет свое письмо, ждет, когда сам вернется в поселок.
Семка глядел на костер, на его трепещущие жаркие языки, переводил
взгляд на Вальку, хотел спросить его про то, о чем давно думал, и не
решался.
В палатке на разные голоса захрапели Слава и дядя Коля Симонов - с
присвистом, с протяжкой.
- Теплынь-то! - проговорил негромко Семка.
Небо над головой было бездонным, смоляным. Ни одной звезды не видно, и
от этого Семке делалось еще торжественней и слаще. Он вдыхал запахи, которые
приносила ночь, вглядывался в темноту, и ему казалось, что его ждет кто-то,
хотя это глупо - кто же может ждать в темноте, посреди тайги, или даже в
поселке, - в поселке никого не было у Семки. "Мама?" - подумал он и сразу
отверг это. Мама ждала его всегда, ждала всюду, где бы ни была, и Семка знал
это, чувствовал, понимал. Но сейчас было что-то другое. Где-то кто-то ждал
Семку совсем иначе, чем мама.
Он вздрогнул, встал на колени, прислушался. Ветер дул неизменно с юга,
оттуда, где поселок, где город, и Семка неожиданно для себя вспомнил
девочку.
Сердце его колотнулось неровно.
Странно, как он мог забыть ее. Девочка шла в школу, а он уже учился на
радиста.
Была зима, очень морозная и очень прозрачная, даже какая-то звонкая от
мороза. Если стукнуть палкой по березе в парке, то стук этот звучал долго и
мелодично. И если стукнуть по другой березе, звук получался совсем иной.
Семка не стучал по березам: это ему просто казалось так. Уже потом,
когда она ушла.
Он встретил ее днем на пустынной аллее парка, вдоль которой росли
старые деревья, было солнечно, солнце лилось откуда-то прямо сверху, падало
вниз, оставляя короткие, смешные тени, и девочка шла навстречу Семке. Она не
торопилась, она не замечала его, и она не просто шла, а гуляла.
Семка, увидев ее издалека, замер, а девочка была наедине с собой. Она
иногда останавливалась, крутила вокруг себя маленький черный портфель и сама
кружилась, прыгала, стукала валенками друг о друга, будто играла в классики,
подхватывала пригоршню чистого снега и кусала его, вздернув губы, одними
зубами.
На девочке была рыжая круглая шапка с длинными ушами, и, когда она
прошла мимо Семки в конец аллеи, он подумал, что издалека она походит на
одуванчик.
Одуванчик зимой, это было странно и удивительно, - Семка, не понимая
себя, повернул за девочкой и, не приближаясь, проводил ее к школе.