"Альберт Лиханов. Собрание сочинений в 4-х томах Том 3" - читать интересную книгу автора

Толстяк испуганно озирался на серый лед, уважительно помогал нам и
спрашивал, что ему делать. Но как мы могли ответить?
Опасность была известна лишь теоретически, мы только измеряли и
подсчитывали - советовать должны другие.
Я уехал с практики, был дома, когда узнал: прогнозы подтвердились.
Многометровый водяной вал, подхватив вечный лед, промчался по долине. Были
жертвы...
Что-то написал я тебе свою притчу и вижу, забавного мало и поросенок
тут ни при чем. Вот и Семка спросил о поросенке, за что же, мол, он
пострадал? Да, дела.
Хотел мужиков наших растормошить немного, а вышло наоборот. Сидят
молчаливые".
- Один, если можно так выразиться, психологический вопрос. Почему вы
так рьяно защищали Храбрикова? Вас что-то связывало?
- Нет.
- Странно. Вы упорно стоите на стороне интересов экспедитора, а ведь он
ведет себя иначе.
- То есть?
- Закладывает вас, как говорится.
- Пули в жестянке - этого еще мало. В конце концов, я заботился о
коллективе.
- А рыба - тоже забота о коллективе?
- Какая рыба?
- Храбриков все записывал. Смотрите. Числа, когда вертолет ходил на
станцию. Фамилии проводников. Корешки телеграмм вашей жене.
- Я об этом ничего не знал. Может, он хотел сделать приятное?
- Бросьте, Петр Петрович. Храбриков говорит про вас совсем иначе.

25 мая. 17 часов

НИКОЛАЙ СИМОНОВ

Николай сидел, скукожась, вдавив шею в плечи, и мысли его бродили
далеко от этих мест, от этих ребят, от этого времени.
Поперву, когда видно стало, что хвалиться им своим островом ни к чему,
начал шутковать, да вот Орелик сбил все, о стихиях говорить подначивал и сам
такое рассказал, что теперь ему, дяде Коле, как они его кличут, не до смеха
и не до шуткования.
Вспомнил он себя в многодавней давности, - странно, будто и не с ним
это было, а с кем-то иным: другого лица, другого сложения, другой жизни, и,
вспомнив, влез в то изгоняемое годами, забываемое и никак не забываемое, в
то, что норовил он как бы заровнять, сгладить, да так, видать, и не смог.
- Дядя Коля, твой черед! - окликнул его Орелик, уже не улыбаясь, как
сперва, не хорохорясь, погрустнев.
- Нет, я про стихии-то не знаю, - ответил дядя Коля и, подумав, будто
убеждаясь в этом, снова подтвердил: - Не знаю.
- Ну что иное расскажи! - потребовал Семка.
"Надо ли?" - подумал нерешительно дядя Коля, поднимая глаза и обводя
пацанов этих, обошедших его в жизни, расторопных, толковых. "Надо ли и к
месту ли сказано будет? - снова взвесил он, не понимая толком, отчего вдруг