"Вячеслав Лихачев. Ревизионизм холокоста " - читать интересную книгу автора

ни в коей мере не ниспровергает историческую науку, и не вносит в нее даже
существенных поправок. Однако триумфальное разоблачение даже одного
подобного свидетельства - это мощный демагогический прием, производящий
большое впечатление на аудиторию. Особенно если читатели ревизионистских
книг и слушатели лекций не имеют представления об источниковедении и слабо
знакомы с предметом Холокоста и особенностями его изучения. Ревизионисты
игнорируют работы серьезных исследователей, ответственно подошедших к
источниковедческой проблематике и уже давно отвергнувших наиболее
тенденциозные и откровенно фальсифицированные свидетельства. Смотрите,
кричат ревизионисты, потрясая этими самыми воспоминаниями, число которых
крайне невелико, на основании чего строилась и строится вся обвинительная
база против нацистов! Подобные неоправданные обобщения - основной
полемический прием отрицателей Холокоста.
Не упоминая подобные свидетельства, уже отвергнутые наукой, в качестве
примера приведем историю с дневником Анны Франк. Ревизионисты, стремясь
опровергнуть правдивость этого мощнейшего по эмоциональному воздействию на
читателей свидетельства, долго добивались экспертизы подлинника документа.
Когда же таковая была произведена, в тексте действительно обнаружили
вкрапления чернил, химический состав которых свидетельствовал, что они были
произведены не раньше 1950 года. Ревизионисты торжествующе объявили, что
рухнул еще один столп, на котором покоятся построения "экстерминистов" (как
они называют своих противников - представителей признанной исторической
школы изучения Холокоста), и скоро такая же судьба постигнет весь "колосс на
глиняных ногах", то есть официальную историографию Катастрофы. Между тем, в
действительности поздние пометки в рукописи дневника (по всей видимости,
сделанные отцом Анны, обнаружившим записи дочери на чердаке дома) во-первых,
имеют крайне незначительный объем, а во-вторых, их характер таков, что они
ничего нового в текст не вносят! Вкрапление чернил, анализ которых показал
их позднее происхождение, содержится только при вычеркивании некоторых
излишне откровенных, на взгляд "редактора", личных фрагментов дневника. Ни о
каком "разоблачении фальшивки", о котором заявили ревизионисты, на самом
деле и речи быть не может.
В качестве другого примера можно привести "опровержение" важнейшего
свидетельства о газовых камерах Освенцима - воспоминания его узника Рудольфа
Врба. Ревизионисты объявили его изобилующее подробностями свидетельство
полностью выдуманным из-за того, что он перепутал дату визита в концлагерь
Генриха Гиммлера.
Опровергать или объявлять недостоверными показания самих нацистских
палачей ревизионистам сложнее. Если еще можно предположить, что пострадавшие
могли сознательно преувеличивать зверства гитлеровцев, чтобы отомстить им на
суде, чтобы получать компенсации в качестве жертв геноцида и т. п., то
логично было бы, чтобы подсудимые приложили все усилия для собственного
оправдания. Здравый смысл подсказывает, что если бы Холокоста не было, уж
их-то показания, как людей наиболее осведомленных и заинтересованных в
опровержении обвинения, вполне могли бы развеять "пропагандистскую ложь"
союзников. Однако этого не произошло.
Признания нацистских преступников, участвовавших в геноциде или просто
обладавших сведениями о нем, изобилуют подробными описаниями собственных и
чужих зверств. В качестве наиболее известного, хрестоматийного примера можно
привести информацию, сообщенную Рудольфом Францем-Фердинандом Гессом,