"Эдуард Лимонов. Ист-сайд - Вест-сайд" - читать интересную книгу автора

Бронкс. Это из-за Стеси в два часа ночи Лимонов в белом костюме, в белых
сапогах, с пакетом, в котором лежала 21 тысяча французских франков в
пятисотфранковых билетах, со всеми имеющимися у него документами, как
американскими, так и французскими, с авиабилетами в Лос-Анджелес и из Лос-
Анджелеса в Париж, оказался в как будто бы разрушенном атомным взрывом
Южном Бронксе.
Франк неумолимо падал, потому я, надеясь, что он подымется, обменивал
свои франки небольшими порциями. В тот день утром у меня в кармане было
более ста долларов. Я встретил Стеси на углу 57-й улицы и Бродвея, она
явилась в белом, как и я, костюме, тесная юбка подчеркивала ее круглую
попку... приятно было иметь рядом с собой молодое тело на каблуках. На меня
завистливо поглядывали неудачники этой жизни, их много и на Бродвее, и на
57-й, а я вел свою Мэрилин Монро сквозь толпу привычно и пренебрежительно, в
конце концов мне 37 лет, и я имею на это право. Победоносный символ -
благоухающая молодая пизда рядом со слегка утомленным Эдвардом - символ
его победы над миром. Хорошо! Мы выпили в пьяно-баре на Ист-Сайде, назывался
он "Знак Голубя", достаточное количество напитков, помню, что счет был
большой. Куча пижонов и бизнесменов, у каждого из них было в сотни и тысячи
раз больше денег, чем у меня, я привез с собой весь свой капитал - эту 21
тысячу франков, уважительно смотрела, как я вывожу пьяную высокую Стеси, ее
красивые ноги заплетались, по лицу блуждала пьяная улыбка. Их женщины были
безусловно интеллигентнее Стеси, но куда хуже качеством. Стеси, следует вам
сказать, ничего не понимала в искусстве или литературе, но зато у нее были
зеленые туманные глаза, почти рыжие волосы, маленькие грудки, нежная попка
- каждое полушарие в форме растянутой почти до самой талии буквы О, и
молодость - ей было 23 года. Там в баре было несколько молодых женщин, но
до задорной вульгарности моей Мэрилин Монро им было далеко. Она хорошо
нагрузилась алкоголем и уже начала действовать мне на нервы. Она хотела
есть. Я тоже хотел. И собирался, спустившись на девять улиц ниже по той же
3-й авеню, зайти в любимый мной "Пи Джей Кларке" и сесть там под старыми
часами, среди адвокатов, дантистов, бывших боксеров или бывших полицейских и
демагогов, выдающих себя за литераторов или художников, среди всей этой
симпатичной людской жижи, родной и знакомой, и пообедать. Но нет. Она хотела
есть сейчас, а не через десять минут, которые бы потребовались нам, чтобы
добраться до 56-й улицы. И она потащила меня в первый попавшийся
отвратительно дорогой и безвкусно-стеклянный итальянский ресторан,
заполненный бессмысленной толпой официантов в токсидо, лишь несколько
испуганных провинциалов сидело за столами. В этот момент я на несколько
минут потерял над ней контроль и именно потому через пару часов очутился в
Южном Бронксе. Я вошел с ней в стеклянный ящик. Хотя я очень жесткий
человек, в моих отношениях с женщинами я обычно не позволяю им садиться мне
на голову, я, помимо моей воли, вошел. Минутная слабость.
Она заказала все, что бросилось ей в глаза, половина еды потом осталась
нетронутой. Ограничивать женщину я всегда считал унизительным, винить ее
было глупо, красивая пизда напилась, "мы гуляли". Объяснять ей, что у меня
осталось не так много долларов и что никто не станет мне обменивать
французские франки здесь, в ресторане, мне не хотелось... К тому же в ее
состоянии она вряд ли была способна понять состояние франка. В конце концов
ничего страшного не происходило, по моим подсчетам, американских денег мне
хватало, да если бы и не хватало, итальянцы бы взяли остаток франками,