"Эдуард Лимонов. Mother's Day" - читать интересную книгу автора

мама красивая, пидар гнойный!" - вскричал я, и войдя в комнату, хлестанул
его мокрым полотенцем по воображаемому лицу. И взяв его за воображаемую
шевелюру, врезал ему коленом в подбородок, дробя его челюсти. "Ну я тебя
встречу! (я вспомнил, что тип живет теперь в Лос-Анжелесе), я располосую
тебе глотку за мою маму. На мою маму даже я не имею права тянуть!"
Mother's day может быть нужен для того, чтобы вспоминали мы о наших
мамах? Возвращались к началам наших жизней? Нехорошие, как мы есть, грешные
так, что грешнее быть невозможно, те кто испоганил души свои и те кто
испоганил тела, чтоб мы имели один день покаяния... Не потому, что мамы наши
святые и чистые, а потому, что лежали мы у них в руках когда-то, беспомощные
и голые, плаксивые куски плоти, еще ничего не умевшие натворить ни злого ни
доброго, выражавшие себя лишь в пипи и кака. Стокилограмовая проститутка
Базука нежно беседовала со своей мамой в штате Джорджия. Базука,
пропускающая за день через все отверстия, какие у нее имеются, члены всех
рас и цветов... Нужен Базуке мазэрс дэй, чтобы почувствовать себя черной
девочкой в желтом от солнца штате Джорджия, еще не Базукой?
Улегшись в постель, я вспомнил, как слопал однажды, прожорливый,
купленные отцом для больной мамы какие-то особые, редкие булочки. И как в
жару температуры, больная мать улыбалась с постели, останавливая пытавшегося
выговорить мне отца, "Вениамин, он еще маленький, он не понимает..." Теперь,
тридцать лет спустя, когда я столько заплатил муками одиночества и продолжаю
платить за отсутствие близких людей рядом со мной, я бы сумел жить с
близкими в гармонии? Я бы берег их, я не предъявлял бы к ним строгих
требований..?
Сделав меня сентиментальным, усталость однако не позаботилась о том,
чтобы выключить мою нервную систему. После получаса переворачиваний и
разворачиваний, я встал, включил свет и оделся. Решил пойти к соседке.
Приличным джентльменом в джинсах и фиолетовом бархатном пиджаке я
спустился вначале в ликер-стоп. Купил бутылку розового газированного вина,
объявленного на этикетке как "Калифорнийское шампанское". Вернулся в отель.
Постучал в дверь Базуки... Мама моя пришла бы в ужас и не одобрила бы моего
поведения. Не одобрила бы моей манеры празднования "маминого дня". Сынок,
отправляющийся в гости к проститутке, где очевидно будет еще несколько
"падших", как их называли в дореволюционных романах, девочек. Было бы
странным, если бы оказалось, что Базука дружит с профессоршами Колумбийского
университета.
"Кто там?", - спросила Базука из-за двери, строго и сильно.
"Янг мэн с лестницей", - отрекомендовался я. Ложная информация. Ибо
лестницы со мною не было. А "янг мэн" уже проводил в небытие свои 34 года, и
жил в тридцать пятом.
Несколько замков прощелкали, двери приоткрылись.
"Get in" Базука, уменьшившаяся в росте, стояла в шелковом красном
платье, босиком, вся огонь и жир, потому что лицо, шея и обнаженные руки ее
лоснились. За нею комната озарялась пламенем свечей.
"Ох, у вас candle-light".
"Мы имеем очень хорошее время!", - гордо сказала Базука. "Шам-пэйн!",
счастливо взвизгнула она, взяв из моих рук бутылку. Она без сомнения хорошо
знала, что "шампанское Андрэ" стоит всего несколько долларов. Я решил, что
мазэр Базуки хорошо воспитала свою дочь.
"Янг мэн из Европы. Его мама живет в Европе", - представила ме ня