"Эдуард Лимонов. Анатомия героя " - читать интересную книгу автора

снимается с места, чтобы как Беовулф (герой английского эпоса) умереть в
битве, или как слепой Терезиас, пророчествовавший для Одиссея, отправиться с
некой таинственной целью и исчезнуть.
"Катарсис" - греческое для "чистить" или "очищать". Одна противоречивая
этимология выводит происхождение этого слова от греческого же "катейро" -
освободить землю от монстров.
Миф предлагает, акция располагает. Цикл героя представляет
неизменяющуюся парадигму "идеального" поведения для человеческого самца
(можно, конечно, выработать свою парадигму для героини).
Каждая секция мифа, как звено в поведенческой цепи, будет относиться к
одному из классических возрастов мужчины. Каждый возраст открывается новым
свежим барьером, дабы перебраться через, или тяжким испытанием, чтобы
вынести. Статус Героя вырастает в пропорции к тому, как много из этого
атакующего курса он совершит, или увиден совершающим.
Большинство из нас, не будучи героями, слоняемся без дела через жизнь,
не вовремя наносим наши удары и потому кончаем в различных эмоциональных
бедах. Герой поступает по-иному. Герой, и потому мы приветствуем его как
героя, принимает каждое испытание, как только оно приходит и расправляется с
ними пункт за пунктом. Я однажды совершил эксперимент наложения карьеры
современного героя Че Гевары на структуру эпоса о Беовулфе. Результат был
таков: с очень небольшими натяжками здесь и там оба героя видимы
исполняющими тот же самый набор подвигов в той же последовательности:
отъезд, путешествие через море; уничтожение Монстра (Грендель-Батиста),
уничтожение матери Монстра ("Водяной мешок", залив Свиней). Оба героя
получают их награду: жену, славу, сокровища (в случае Гевары - кубинскую
жену и директорство Национальным банком Кубы). Оба кончают жизнь, погибнув в
отдаленной стране: Беовулф, убитый Чешуйчатым Червем, Гевара - диктатором
Боливии.
Как человек Гевара, при всем его шарме, поражает как безжалостный и
неприятный персонаж. Как Герой он никогда не сделал ложного шага, и мир
выбрал видеть его Героем.
Говорят, в минуты кризисов Герои слышат "ангельские голоса", сообщающие
им, что делать дальше. Вся "Одиссея" есть великолепная война перетягивания
между Афиной, шепчущей Одиссею в ухо: "Да, ты сделаешь это!", и Посейдоном,
грохочущим: "Нет, ты не смеешь!" И если мы поставим слово "инстинкт" вместо
"ангельский голос", мы подойдем близко ко взгляду психологически мыслящих
мифографов: мифы есть фрагменты душевной жизни Раннего Человека.
Цикл Героя, везде, где мы его находим, есть история "годности" в
дарвинском смысле, калька для генетического "успеха". Беовулф уходит... Иван
уходит. Джек уходит, молодой абориген в "Вокабаут" ("Странствия" -
австралийский фильм) уходит... даже антикварный Дон-Кихот уходит. И эти
Wanderjahre, и битвы со зверем есть рассказческая версия табу на инцест,
вначале мужчина должен показать свою "годность" и только тогда должен
"сочетаться браком".
На практике едва ли важно, есть ли мифы закодированные мессиджи
инстинкта в центральной нервной системе или наставления инструкций,
протянутых нам из Года Первого.


* * *