"Эдуард Лимонов. Убийство часового " - читать интересную книгу автора

народом. Я знаком ему и уважаем им. Чувствую, что беспредельно счастлив в
этот момент.
"Ну вот, сегодня впервые демократы спустили на москвичей ОМОН,-
обращается ко мне высокая женщина в длинном сером пальто.- Вы напишите там,
у вас, об этом, за границей, напишите, что тут творится, чтобы мир знал".-
"Да-да, напишите, как они мордуют свой народ, называя его красно-коричневой
чумой",- говорит парень лет двадцати. Лоб его пересекает ссадина.
По тротуару вдоль Музея Революции под свист и крики толпы пробегают те,
кто бил нас дубинками. Рысцой. Злобные лица. Один, походя, не
останавливаясь, врубает дубинкой по стоящему у края тротуара старику. Их
переместили на новую позицию?
Ко мне подбегает неизвестный мне молодой майор. "Вот вы-то, Эдик, мне и
нужны. Идемте со мной". Беря меня под руку, буквально тащит с собой, обратно
на площадь. "Что, майор, брать меня пришли?" - шучу я, но иду с ним. "Нет,
брать вас буду не я,- смеется майор.- Я представитель генерал-полковника
Макашова. Хотите с ним познакомиться? А сейчас помогите мне собрать людей.
Нужно вернуть вырвавшихся вперед наших,- он показывает на толпы на площади,-
к основным силам. Митинг решено провести на Тверской. После митинга
попробуем пробиться к могиле Неизвестного солдата".
Прорываемся опять через злобных юнцов со стальными щитами. В другом
направлении. На сей раз они менее активны, пусть дубинки и вновь пущены в
ход. Теряю моего майора. Теперь среди нас депутат Бабурин. Подхожу к нему,
трогаю за плечо. "Сергей!" (Мы знакомы.) Он настолько возбужден, что не
замечает. За Бабуриным, он держит в руке красную депутатскую книжку,
преодолеваем заслоны. Где уговорами, где сметая милицию. Присоединяемся к
основным силам.
Митинг на перекрестке Тверской. На леса, окружающие здание в ремонте,
взбираются наши. Вывешиваются флаги. Стяги боевых дивизий. Высоко на лесах,
в знаменах, сменяя друг друга, говорят ораторы в два мегафона. Я стою под
самой трибуной. Выступают: Макашов, Анпилов, Бабурин, Алкснис, Сажи
Умалатова. Священник с крестом благословляет нас. Мы, народ, скандируем:
"СОВЕТ/СКИЙ/ СОЮЗ! СОВЕТ/СКИЙ/ СОЮЗ! ИЗ/МЕНА! ИЗ/МЕНА! ЕЛЬ/ЦИН/ ИУДА!
ИЗ/МЕНА! СОВЕТ/СКИЙ/ СОЮЗ!"
Мое выступление? К трибуне трудно, но можно пробиться, но я решаю
остаться в народе. Ораторов достаточно, я разделяю их убеждения. К тому же я
имею возможность доносить свои идеи до народа через "Советскую Россию",
газета - моя трибуна. У меня миллионная аудитория. Важнее, что, проведя пять
часов локоть к локтю в одной цепи с моим народом, я почувствовал пульс
России. Я понял, что вышел на улицы его Величество Народ, и горе тому, кто
попытается остановить его насилием. День 23 февраля войдет в историю как
символический. В этот день "демократическая" власть впервые применила
физическое насилие против россиян. За первыми избиениями обыкновенно следуют
первые пули и первые убийства. Ясно, что у власти нет больше политических
аргументов, потому она скатывается к насилию.


Смените профессию, мистер...

Так как я участвовал в событиях в Москве 8-9 февраля и 23 февраля, равно
как и 17 марта, то, разумеется, мне вдвойне интересно, как же освещаются эти