"Эдуард Лимонов. Убийство часового " - читать интересную книгу автора

бьющая в турбины вода. Смерть где-то совсем рядом. Между водою и солнцем. (В
мирное время стометровка служила ремонтникам и обслуживающему персоналу
станции.) Если "румыны" откроют по нас огонь, спрятаться будет негде,
придется упасть на стальные листы и ползти... Прошли! Стометровка упирается
в бастион - заваренный листами стали, со щелями для бойниц. Несколько
гвардейцев несут караульную службу. Выглянув в бойницу, видим дорогу: часть
ничейной земли. В советские времена здесь можно было проехать доверху
плотины с одного берега на другой. Дорога и все подходы к ней заминированы.
Дозорные рассказывают, что здесь подорвался на мине человек, очевидно,
"румыны" намеренно отправили его на минное поле. "Долго лежал, пока лисы его
не объели". Обратно на нашу сторону Днестра добираемся не по стометровке, но
через подземный каземат, в теле плотины, ниже уровня воды. Два раза подряд
судьбу не испытывают. Я почему-то размышляю над тем, почему лисы не
подрываются на минах. Легкие?
Саша Бойко провожает меня до "уазика". Присутствующие здесь по своим
делам журналисты тираспольского телевидения снимают нас. Он вдруг,
стесняясь, признается мне, что "по молодости, по глупости сидел, было
дело... а вот брат мой кандидат - ни шагу ложного в жизни...". Его явно
мучает эта конфронтация с братом. Себя он, очевидно, никогда не ставил
высоко, а вот брата... интеллигент, книжки умные прочел. И вдруг брат
оказался не прав. Я вспоминаю ("уазик" давно тронулся, Роман спорит о чем-то
с капитаном), как в Бендерах заведующий отделом безопасности, милицейский
чин с пятнадцатилетним стажем, говорил мне, волнуясь: "Один из лидеров
преступного мира Бендер погиб на мосту геройской смертью, прорываясь в город
вместе с нашими сотрудниками. У нас в группе есть люди с небезупречным
прошлым. Кое-кто сидел за хулиганство. Вот они воюют, а те, кто голосовал за
мир, примерные граждане, просто ушли в сторону, сбежали". Волновался честный
милиционер потому, что чувствами понял новое разделение людей, а умом еще не
осознал.


В Тирасполе у входа в гостиницу "Дружба" стоит группа журналистов,
российских и иностранных. Среди них телеоператор Эдуард Джафаров,
корреспондент "Московского комсомольца", девочка из журнала "Шпигель".
Автоматы за плечами, рожки с патронами и гранаты в карманах, я и Шурыгин
идем спать. Разбитная женщина в платье цветами бросается нам наперерез.
"Эдуард Лимонов, а почему вы с оружием? Журналистская этика требует, чтобы
журналист не брал в руки оружие. Я корреспондентка радио "Свобода". Дадите
интервью "Свободе"?" - "Не дам. Не дам интервью радио ЦРУ, деятельность
которого направлена на разрушение моей страны". Входим в гостиницу,
подымаемся по лестнице. Шурыгин доволен; "Как ты ее шокировал. Она не
ожидала. Привыкла, что все расшаркиваются перед "Свободой"".
Утром мы вновь едем в Бендеры. На сей раз не в БТРе. Добираемся до моста
на попутке. Предложенных денег водитель не берет. "Если мы сейчас будем
брать друг с друга деньги..." У моста военный патруль по нашей просьбе
подсаживает нас в "Москвич". За рулем грустный мужик средних лет. Рядом с
ним приятель. Они едут из Каменки на Украине в Бендеры по телеграмме.
Показывают нам телеграмму: "Ваш сын Петр Баранов и Игорь пропали без вести".
Мужик уточняет, что Игорь - друг его сына Петра. "Парню 19 лет. Пошел
добровольцем в гвардейцы". Оставляем машину у исполкома и ведем подавленного