"Эдуард Лимонов. Лимонов против Жириновского " - читать интересную книгу автора

Героичен подъем, героизм толпы, а закулисы - лучше не знать их.
Меня разрывали на части события: война в Приднестровье, я хотел
немедленно ехать туда и стал договариваться о поездке; пресс-конференция
кабинета Жириновкого должна была выявить уже всей России, что я "замочился"
вместе с ним, стал на его стороне; события у Останкино развивались трагично.
Ночью 22 июня в 4:30 (кому понадобилась столь символичная дата, именно ночью
22 июня Гитлер вторгся в Россию в 1941 году!) спецвойска разгромили
палаточный городок. Около двухсот человек ранены и двое (по другим
сведениям, шестеро!) убиты. Я позвонил Чикину, и тот сказал мне, что убитых
пятеро, трупы увезены не в морг, но в какое-то почтовое отделение. Среди
убитых "пацан" 13 лет, девочка 16 лет - она приготавливала еду для
палаточников. В больнице Склифосовского - очередь раненых. По сведениям
радиостанции "Эхо Москвы", власти собираются запретить "экстремистские
организации". Радио передало сообщение начальника Главного Управления
Внутренних Дел Москвы, что он опровергает все убийства. В газете "День" по
телефону мне сказали, что территория вокруг Останкино блокирована многими
тысячами солдат дивизии Дзержинского и милицией. С ночи еще улица Королева
перекрыта кордонами в районе ВДНХ. Очевидцы утверждают, что видели пожарные
автомобили, фургоны с лошадьми и конную милицию и собак. Автоматчики, не
скрываясь, стоят в первых рядах кордонов, ящики с патронами сложены в
кустах. Работают полевые кухни. Все утро 22 июня я провел у телефона. В
10:45 утра вышел к метро "Академическая" одетый в черный кожаный пиджак,
черные джинсы и грубые ботинки, спустился в метро и поехал на
пресс-конференцию.
3 Москве было жарко и тревожно. Равнодушные, может быть, к политике
толпы, озабоченные добычей хлеба и сала, однако не потеряли животный
инстинкт, они выглядели испуганными в это солнечное утро 22 июня 1992 года.
На улице Новый Арбат меня схватил за руку какой-то кряжистый бородатый тип
лет под сорок пять (он шел навстречу мне с еще одним незнакомцем) и, идя со
мною, спокойно сообщил, что, по его мнению, я "агент жидовского
империализма." Я сказал себе, "это провокация, спокойно!", а ему, что
поскольку я его не знаю, то говорить с ним не желаю. И стряхнул со своего
предплечья его руку. Он не настаивал, улица была полна людей. Безусловно,
человек этот знал, куда я иду. Послал ли его кто, поджидал ли он меня или
случайно встретился на пути,- не знаю. Впоследствии я его никогда нигде не
встречал. Назвал он меня "агентом жидовского империализма" по причине моего
сближения с Жириновским? Но если уже к вечеру о создании кабинета знала вся
Россия (телевидение сообщило, что Лимонов назначен премьер-министром
правительства Жириновского), то в 11:15 об этом знали два-три десятка
человек. Вход в Дом журналиста охраняли неизвестного происхождения
охранники: на людей Владимира Вольфовича они не были похожи. Архипов, при
галстуке и в пиджаке, напоминающий комсомольского активиста, выбежал
навстречу: "Эдуард!" Мы поднялись вверх и прошли в актерскую или гримерную,
к любом случае небольшая клетка, выходящая одной из дверей за кулисы, на
сцену. Жириновский был уже там, сидел в углу, еще в коридоре был слышен его
сиплый характерный голос. Там же находился и Плеханов. И, этого человека я
забыл упомянуть, однако он приходил на оба заседания в Хлебном переулке,
капитан первого ранга Мусатов, исполняющий обязанности министра обороны.
Мусатов явился в форме и в необъятных размеров белой морской фуражке с
черным околышем и тульей, украшенной массивней бляхой военно-морского флота.