"Эдуард Лимонов. Чужой в незнакомом городе" - читать интересную книгу автора

Прыгая по Централ-Парк-Вест к отелю я думал, что могу попросить Лешку
Кранца познакомить меня с Нуриевым. Лешка был когда-то его любовником. Пять
тысяч с Барышникова, пять с Нуриева, я смогу снять квартиру и перебраться
наконец на следующую ступень социальной лестницы... А может Борщаговский
заливает? Вряд ли... он конечно любит помечтать, и у него остается
достаточно нереализованных проэктов, но многие он реализовывает. И мани
какие-то у Борщаговского всегда есть. И квартиру на пятьдесят первой улице и
Девятой авеню он сумел выбить от Сити-Холл бесплатно, как "артист". Живет
теперь в модерном билдинге с элевейтором и двумя дорменами на каждый
подъезд. Правда в этом билдинге полно черных и даже пуэрториканцев, но все
они "артисты", а не просто черные и пуэрториканцы. И опять же - центр
Манхэттана, а не у хуя на рогах... Нет, Борщаговский умеет делать дела и зря
пиздеть не будет. Каким однако образом он достает ордена? Для этого нужны
связи с правительствами. Ведь ордена даются правительствами. А может быть за
этим скрывается мошенничество? Скажем я уговорю Барышникова купить крест, а
грамота, или какой там документ сопровождает крест, окажется подделкой?
Бланк, например, подлинный, но украден?..
Размышляя над всеми этими проблемами, я поднялся в грязном, как
опорожненный мусорный бак, оцинкованном элевейторе на свой десятый этаж
отеля "Эмбасси". Из многих комнат просачивалась громкая музыка. Черные
обитатели отеля и не думали еще ложиться. В то время как в белых домах
пригородов уже звенели очевидно, первые будильники...
Разбудил меня звонок телефона. "Да..." - пробормотал я.
Бодрый голос Борщаговского заорал зычно и сильно в мое сонное ухо: "Ты
совесть имеешь, бандит... Давно, еб твою мать, следует звонить Барышникову,
дело делать, а ты в кровати телишься..."
"Не ори, Борщаговский, - попросил я. - По утрам у меня уши хрупкие..."
"Чтоб был в десять вечера сегодня в... - он помедлил, обдумывая
где... - в том же кофе-шопе, где мы кофе ночью пили. ОК? Хозяин хочет видеть
тебя. Хочет с тобой побеседовать. И получишь плакаты..."
"Какой Хозяин, какие плакаты?"
"Не задавайте лишних вопросов, товарищ. Подробности объясню при
встрече." - Хохоча, злодей положил трубку.
Никакого Барышникова конечно дома уже не было. На звонок ответила
строгая женщина, убиравшая его квартиру на Парк-Авеню. "Он с восьми утра на
репетиции." Ясно было, что Барышников встает рано, дабы тренировать свои
ноги. Они ведь приносят ему мани. Барышников был обязан заботиться о своих
ногах.
С предосторожностями мы приблизились к нужному дому на седьмой авеню.
Борщаговский несколько раз огляделся, прежде чем войти в дом. В холле,
довольно запущенном, дормена не обнаружилось. Не взяв элевейтор, мы стали
взбираться по лестнице. Он впереди, пыхтя я - сзади. На мое предположение,
что он опасается закона, и следовательно мы совершаем нечто криминальное,
Борщаговский обругал, меня.
"Дурак ты, маленький... закон не запрещает давать ордена известным
людям. Дело лишь в том, что Хозяин - важный человек, и он не хочет быть
скомпрометирован связями с такими подонками, как мы с тобой."
"Я не считаю себя подонком", - возразил я, обидевшись. "Хорошо,
маленький, считай себя, кем ты хочешь. Только, пожалуйста, никому не пизди о
том, что увидишь. Хозяин - важный католический церковный чин, что-то вроде