"Астрид Линдгрен. Расмус, Понтус и Глупыш " - читать интересную книгу автора

- Может, он не понимает по-шведски? - тихонько спросил Расмус.
Тут шпагоглотатель заворчал:
- Дядяшка ошень хорошо понимает по-шведски. И понимает, што вы парошка
маленьких шалопаев-мальшишек!
Понтус смутился. Чаще всего он верил тому, что говорили ему люди. И
если кто-то сказал, что Понтус - шалопай, он верил, что так оно и есть, и
стыдился этого. Расмус же обладал безграничной самоуверенностью, он ни в
коем случае не желал признавать себя шалопаем, хотя его дважды в один и тот
же день так назвали. Сначала его любимейший учитель математики, а теперь -
этот вот шпагоглотатель. Хотя Альфредо и говорил на ломаном шведском языке,
но в смысле сказанного сомневаться не приходилось, а это Расмусу не
нравилось.
- Das* это - враки, - храбро сказал он. - Вовсе мы не шалопаи.
______________
* Das - артикль, указательное местоимение (нем.).

- Doch!* - произнес шпагоглотатель и внушительно кивнул головой. -
Doch! Парошка маленьких шалопаев-мальшишек, которые хотят пройти за полцены.
______________
* Doch - все-таки (нем.).

- Не обязательно быть шалопаем, если ты бедный, - сказал Расмус. - У
нас всего пятьдесят эре.
Альфредо снова кивнул:
- Парошка бедных маленьких шалопаев-мальшишек, да, да!
Он произнес это таким голосом, словно ему было все-таки немного жаль
ребят из-за их великой бедности, и Расмусу показалось, что он начинает
смягчаться.
- Трудно глотать шпаги? - заискивающе спросил он. - Как, собственно
говоря, этому учатся?
Альфредо молча посмотрел на него сверху вниз, потом усы его дрогнули, и
он просто закудахтал от смеха.
- Нашинать надо с малолетства и глотать булавки! А ты как думал?
Свои собственные остроты он явно ценил гораздо выше шуток других.
Поэтому он долго и бурно хохотал, а Понтус и Расмус вторили ему. Они готовы
были смеяться сколько угодно, только бы произвести хорошее впечатление на
Альфредо. А кроме того, такая привычка была уже выработана у них школой:
учителя иногда требовали, чтобы дети смеялись над анекдотами, которые были
свежими, вероятно, когда-то на рубеже веков.
Но Альфредо прекратил смеяться так же внезапно, как и начал, и Расмус
забеспокоился.
- Подумать только, говорят, что вы, дядюшка, всемирно известны! -
сказал он. - Это правда, дядюшка?
И Альфредо снова взглянул на него в гробовом молчании, словно о чем-то
размышлял, и опять закудахтал:
- Да, дядюшка известен во всей Швеции, будь уверен! - сказал он.
Но потом он сделал вид, будто смертельно устал.
- А ну, прошь отсюда, маленькие шалопаи-мальшишки! - сказал он. - Уж не
думаете ли вы, што у меня есть время целый день стоять тут и болтать с
малышней? Прошь!