"Астрид Линдгрен. Расмус, Понтус и Глупыш " - читать интересную книгу автора

в тот же миг зазвонил звонок. Гул стал еще сильнее, и изо всех классов так и
брызнули орды мальчишек. Они, толпясь, рвались к выходу с тем железобетонным
упорством, с каким рвутся к спасательной шлюпке потерпевшие кораблекрушение.
Ведь в таких случаях речь идет о секундах! Однако Расмус нерешительно
топтался на месте. Он не осмеливался уйти, прежде чем магистр не скажет ему
свое слово.
А магистр Фрёберг, уходя из класса, остановился при виде грешника,
стоявшего в коридоре с такой покаянной рожицей! Взяв Расмуса за ухо, магистр
сказал:
- Ну?!
Расмус ничего не ответил, но магистр Фрёберг понял, как безумно рвется
отсюда мальчишеская душа Расмуса, и поскольку магистр был человеком мудрым,
он, мягко улыбнувшись, сказал:
- Узников выпустить на свободу!.. Пришла весна!

И вот они стоят уже перед школой - двое выпущенных на свободу узников,
залитых благодатными лучами весеннего солнца.
- Орел или решка? - спросил Расмус, сунув пятиэровую монетку прямо под
нос Понтуса. - Если орел, пойдем на Лускнеккармальмен - Вшивую горку, а если
решка, то тоже пойдем на Вшивую горку. Но если пятиэровик станет ребром,
отправимся домой учить уроки.
Понтус удовлетворенно хихикнул:
- Да, это будет только справедливо! Надеюсь, монетка станет ребром. В
самом деле - надеюсь!
Расмус подбросил пятиэровик в воздух, и тот с легким звоном шлепнулся
на тротуар. Наклонившись, Расмус широко улыбнулся.
- Не-а, он не стал ребром, значит, уроки учить не будем.
Понтус снова хихикнул.
- Судьба! - произнес он. - А против судьбы не попрешь! Вшивая горка
одержала верх. Идем!
Вшивая горка с незапамятных времен была городской рыночной площадью,
куда барышники и торговцы скотом столетиями стекались на весеннюю ярмарку.
Устремлялись туда и владельцы бродячих цирков, зверинцев и
аттракционов - и называлось это все: Тиволи.
Все авантюрное, что только вмещал в себя мирный Вестанвик, скапливалось
на ярмарке. И в самом воздухе носилось там нечто авантюрное. Там затаился
как бы никогда не выветривавшийся запах застарелого конского навоза и звуки
никогда по-настоящему не умолкавшей старой шарманки. Там жили бурные
воспоминания о поножовщине в былые времена и о дикой кочевой жизни цыган.
Теперь, пожалуй, все протекало спокойнее. Там, как всегда, собирались из
окрестных селений радующиеся ярмарке крестьяне - купить поросят или выменять
коров. Но барышников теперь водилось там не так уж много, поскольку
оставалось не так много лошадей, с которыми можно было бы барышничать. Хотя,
конечно, туда по-прежнему наезжали разные темные личности с тощими клячами,
которым они устраивали пробный пробег, гоняя так, что пот лил ручьями. Жизнь
на ярмарке, разумеется, цвела пышным цветом - крутились карусели, в тирах
гремели выстрелы, а чудные иноземцы, говорившие на чудных иноземных языках,
жили в домах-фургонах вокруг всей Вшивой горки. И по-прежнему для каждого
ребенка в Вестанвике ярмарка была приключением, равных которому не было на
свете.