"Астрид Линдгрен. Мы - на острове Сальткрока (Повесть)" - читать интересную книгу автора

него отменные. А Юхан и Никлас смотрели на него словно на волка, оскалившего
клыки. Они не допустят, чтобы волк съел их сестру. Нет уж, спасибо!
- Бедняжка Малин! - сказал Кристер. - Стоять здесь одной в такой
праздник. Пойдем-ка и перевернем вверх тормашками эту старую Сальткроку.
Нельзя сказать, что эти слова подняли его престиж в глазах мальчиков.
- Она не одна, - зло возразил Юхан. - Она с нами.
Кристер похлопал его по плечу.
- Да, да, с вами. А теперь берите лопатку с ведерком и марш играть в
песочек, а о Малин я уж позабочусь сам.
По-моему, с этого момента мальчики всерьез объявили войну Кристеру. Я
видела, как они, скрипя зубами, пошли назад к Тедди и Фредди, и оттуда сразу
же донеслось зловещее карканье, предвещающее жестокую месть растревоженного
тайного клуба.
- Малин, сегодня вечером мы будем танцевать, решено, - заявил Кристер.
Но когда я объяснила, что имею привычку сама выбирать себе кавалеров,
он уже менее уверенно сказал:
- Ну, тогда выбери меня, и нам не придется препираться.
Бьёрна не было видно, да я и не знаю, танцует ли он. А мне так хотелось
потанцевать в своем голубом платье в этот летний праздник. И я ответила:
- Увидим!
Пусть праздник летнего солнцестояния бывает раз в год, но сама судьба
решила твердо и бесповоротно, что я должна навсегда заменить мать трем своим
братьям, а самого младшего уж во всяком случае не следует одного отпускать с
Чёрвен тогда, когда на нем воскресный костюмчик. Вдруг я услышала, как все
рассмеялись, и сказала Кристеру:
- Пойдем посмотрим, почему всем так весело!
И тут я увидела. Увидела своего Пелле, которому строго-настрого было
наказано не испачкаться. Теперь же они с Чёрвен стояли по пояс в море и изо
всех сил плескали друг в друга водой. Дети словно опьянели от моря. Другого
слова и не подберешь. Тут Чёрвен в азарте крикнула: "Давай купаться!"
Сказано - сделано. Они бросились в море и там ныряли, колотили руками и
ногами по воде, брызгались пуще прежнего и звонко смеялись. Они были в таком
неописуемом восторге от моря, что забыли обо всем на свете. Но они сразу
очнулись, как только к ним подбежали Мэрта и я. А очнувшись, увидели, что
совсем мокрые, и поразились ничуть не меньше, чем Адам и Ева, которые в
первый раз узрели свою наготу. Но, к сожалению, дети были одеты, и одеты
очень хорошо. С их праздничных костюмов вода текла ручьями, и я никогда не
видела, чтобы вышитое и накрахмаленное платьице, какое было на Чёрвен, так
походило бы на обыкновенную мокрую тряпку.
- Мы не виноваты, так уж вышло, - оправдывалась Чёрвен. Она старалась
объяснить Мэрте, как это "получилось", и, насколько я помню, это звучало
примерно так:
- Мы только ноги хотели помочить, мы шли так осторожно-осторожно, ведь
мы были такие нарядные. Но Пелле сказал, что в воду можно зайти по колено.
Ну, мы и решили. Потом Пелле зашел еще чуть дальше.
"Вот так далеко я зашел и не побоялся", - сказал он.
- Тогда я зашла еще дальше и сказала: "Так далеко и я не боюсь зайти!"
Но туг я немножко замочила подол, и тогда Пелле стал дразниться:
"А я, а я не мокрый! А я не мокрый!"
Тогда я плеснула на него немножко водой, чтобы он тоже был мокрый, а он