"Мэган Линдхольм. Заклинательницы ветров (Заклинательницы ветров-2) " - читать интересную книгу автора

беседой, - думается мне, у нас с тобой есть о чем поведать друг дружке.
Хотя бы о том, что Высший Совет не желает высказать Рибеке прямо в лицо, но
зато, возможно, шепнул на ушко Меди. Или я не права?
Меди едва заметно, но с явной горечью улыбнулась...

8

Первый же день, проведенный Вандиеном за перегонкой упряжки, оказался
сплошной пыткой, способной поколебать даже долготерпение дина. Он без конца
укорачивал и замедлял шаг, пока не почувствовал себя жертвенным животным,
ведомым в кандалах на заклание. Тем не менее, как он с самого начала
наступал на пятки своим скильям, так и продолжал наступать. Они вразвалочку
передвигались по улице, щурясь и моргая от пыли. Вандиен начал было
экспериментировать со стрекалом, но выяснил лишь, что стоило ему
прикоснуться им к какому-нибудь зверю, как тот плюхался на брюхо и
немедленно засыпал. Из этого он заключил, что стрекало на самом деле
служило для того, чтобы останавливать скилий, не подвергая опасности руки и
ноги, - челюсти-то у милых зверюшек были что надо.
Тащась следом за ними, он на ходу сжевал кусок купленной на рынке
ковриги, а остальное сунул под мышку. Растягивать единственный хлеб на всю
дорогу до Обманной Гавани ему вовсе не улыбалось, но другой возможности он
покамест не видел. Что ж: оставалось только напомнить себе, что ему
случалось одолевать и больший путь, причем на тощий живот.
Итак, Вандиен двигался вперед ленивым прогулочным шагом, предаваясь
досужим размышлениям об однообразии открывавшегося перед ним пейзажа.
Дорога вилась между невысокими холмиками, спускаясь в низины, то тут, то
там на ней виднелся овечий помет. Время от времени он видел в стороне от
дороги отары. Скильи не проявляли к овцам никакого интереса, но Вандиен
заметил, что овцы сбивались в кучу и принимались беспокойно вертеться
всякий раз, когда ветер доносил до них запах его упряжки. Пастухи-люди с
руганью принимались сновать туда-сюда, разгоняя по пастбищу
сопротивляющихся животных. Чувствовалось, что овцы старались держаться от
скилий как можно дальше. Одна отара при их приближении разбежалась в
стороны, усеяв живыми точками склоны холмов. К большому облегчению
Вандиена, пастухи обвиняли и поносили все-таки не его, а своих безмозглых
подопечных. Овец было много: отару за отарой гнали через дорогу на зимние
пастбища, и Вандиену ничего не оставалось, кроме как мрачно плестись по
густо унавоженному большаку.
Вечер застал его на вершине небольшого холма. Он порядком устал, но не
столько от ходьбы, сколько от ее несусветно медленного темпа. Со своего
взгорка он видел перед собой появлявшуюся и пропадавшую дорогу, похожую на
серую ленту, кем-то настриженную и разбросанную по холмам, заросшим
кустарником. Ни дерева, ни хижины пастуха - не на чем остановить взгляд.
Кусты же и трава были сплошь тусклыми, от пыльно-лилового до
угрюмо-зеленого. Скильи, размеренно переваливаясь и принюхиваясь неизвестно
к чему, заковыляли вниз по склону. Вандиен только вздохнул.
Неожиданно одна из пастей выбросила длинный серый язык и тотчас же его
вобрала. Тварь взвизгнула, и в тот же миг повод вылетел из руки Вандиена.
Шлепая плоскими лапами, упряжка ринулась наутек. Приземистые крапчато-серые
спины извивались туда-сюда: скильи точно текли вниз под уклон, чем-то