"Александр Линевский. Листы каменной книги ("На заре времен")" - читать интересную книгу автора

лук был лучшим лекарством.
Больше всего радостных хлопот было у молодежи. Юноши, еще не
посвященные в охотники, и девушки, не переселившиеся в отдельные землянки,
вместе с подростками не выходили из лесу. Они забирались в самую глушь, к
озеркам среди топких болот. К середине лета болота немного подсыхали, и,
перепрыгивая с кочки на кочку, можно было добраться до густых зарослей
осоки. Там укрывались линяющие гуси.
Тибу, недавно посвященный в охотники, считался наравне с Льоком
лучшим ловцом линяющих гусей. Только Льок любил выслеживать птицу в
одиночку, а Тибу всегда подбирал себе целую ватагу сверстников.
Охотникам не полагалось заниматься этим промыслом. У них было сейчас
другое дело - мять ремни и готовить охотничьи снасти. Но Тибу так любил
охоту на гусей, что стал просить Ау отпустить его в последний раз за
"линьками".
Ау задумался - это было не в обычае стойбища. Но ведь юноша может
принести большую пользу селению, распоряжаясь молодежью на охоте за дичью.
А чтобы мять ремни, хватит и пожилых охотников. Поразмыслив, Ау
согласился. Обрадованный юноша сейчас же побежал догонять друзей, уже
ушедших в лес.
Старый Нюк имел привычку обходить по вечерам лагерь, чтобы
посмотреть, все ли в порядке. Заглянув в землянку "блестящей стрелы" и
сразу приметив, что Тибу нет на обычном месте, он сказал об этом Главному
охотнику. Ау объяснил, что отпустил юношу на промысел за линяющими гусями.
- Зачем нарушаешь порядок? - начал выговаривать старик. - Разве
Главный охотник не должен следить, чтобы все было, как велит обычай?
Старого Нюка поддержали не только пожилые охотники, а и те, кто был
помоложе, - кому не надоест изо дня в день мять до боли в ладонях мокрую
кожу? Разве не веселее разыскивать притаившуюся в чаще приозерной осоки
птицу?
Если бы на месте Ау был Кремень, он бы одним взглядом из-под
нахмуренных бровей заставил бы умолкнуть недовольных. Но Ау приходилось
трудно. Старики не упускали случая напомнить ему, что он еще молод и
потому многого не знает, а молодежь слишком привыкла считать его простым
охотником, как и они сами.
Чтобы не рассориться со всеми, раздосадованный Ау ушел из лагеря в
лес, захватив с собой копье.
Пора светлых северных ночей была на исходе. Еще не потускнела на небе
багровая полоса заката, а в лесу уже начало быстро темнеть. Птицы немного
повозились на ветках, устраиваясь на ночлег, и притихли, звери помельче
забились в норы, зато ночные хищники вышли на охоту. В озерах по самому
дну бесшумно двигались щуки, над ними темной тенью скользили выдры. На
толстом суку притаилась рысь, поджидая добычу. Бесшумно рыскали волки,
где-то ревела медведица, сзывая разбежавшихся медвежат. Ей самой некого
было опасаться, но глупые детеныши могли погибнуть и от когтей рыси, и от
клыков волка.
Обида на сородичей душила Ау, и он, сам не зная зачем, шел все дальше
и дальше по притихшему ночному лесу. Не глядя под ноги, он по привычке
опытного охотника ставил ступню так, что не слышалось ни треска сломанного
сучка, ни хруста валежника. В другое время зоркий охотник рассмотрел бы
распластавшуюся на суку рысь, но сейчас даже вспыхнувшие зеленым огнем