"Гейл Линк. Песнь надежды " - читать интересную книгу автора

- Сколько?
- Картина не продается, сэр, - ответила женщина.
Как и предупреждал Тони. Но Рейф не собирался сдаваться. Вытащив из
кармана визитную карточку и написав на ней сумму и свой лондонский адрес,
передал ее служительнице.
- Пошлите карточку мисс Дейсер, пожалуйста, - сказал он решительно.
Сколько бы ни стоила эта картина, он станет ее обладателем. С этой мыслью
Рейф повернулся и вышел из галереи, оставив женщину изумленно глядеть ему
вслед.
- Ненормальный янки, - процедила она сквозь зубы, увидев написанную на
карточке сумму.
Рейф сделал вид, что не расслышал слов женщины. Ему было безразлично,
что о нем думали. Молодым человеком владела одна навязчивая идея: во что бы
то ни стало заполучить "Магдалину".

* * *

Джилли изнывала от скуки. Вечер тянулся, как унылая кляча, хотя девушка
и не испытывала недостатка в поклонниках - молодых и не очень. Мать
выставляла Джилли напоказ, знакомила ее с женами и семьями дипломатов, в то
время как отчим вел оживленную беседу в кругу приятелей и коллег. В глубине
залы под чарующие звуки музыки Вивальди кружились пары. Прием проходил в
одном из наиболее престижных отелей города.
Без особого интереса Джиллиан прислушивалась к пустым сплетням, которые
ее абсолютно не интересовали. И только разговор о ее брате и его жене
привлек внимание девушки. Джилли знала, что некоторые вопросы, которые ей
хотелось бы обсудить, мать, как истинная леди, никогда не одобрит. И сегодня
вечером она получила еще один урок. В беседе с членом палаты общин Джилли
проявила интерес к законопроекту о социальных реформах, и ей живо напомнили,
что "не пристало такой красивой леди забивать свою хорошенькую головку
подобными вещами". Услышав это, она с трудом подавила в себе желание
посоветовать этому государственному мужу утопиться в Темзе, и ограничилась
тем, что с ледяной учтивостью процедила сквозь зубы: - Извините.
В отличие от большинства девушек викторианской эпохи, Джилли читала в
"Таймс" не одну светскую хронику. Она была ушами и глазами брата в его
родной стране, как утверждал он сам. Пространные письма сестры вводили Риса
в курс всего, что происходило в Англии. Джилли писала и об их слугах, и о
политической жизни страны. Кто-то, возможно, и не обращал внимания на
перемены, которые мало-помалу пускали корни в Англии, но Джилли не могла не
сообщать о них брату. Это придавало ей вес в собственных глазах. Рейф, как и
Рис, ценил ее ум и наблюдательность, общаясь с ней на равных. Рядом с ним
она никогда не чувствовала себя маленькой и глупой девчонкой, которой
следует помалкивать в присутствии взрослых. Именно Рейфу Джилли написала о
том, что хочет стать доктором, когда ей было десять. Через два года Рейф
опять же первым узнал о том, что она передумала. Оказывается, упросив
местного врача разрешить ей присутствовать на операции, Джилли едва не
лишилась чувств, когда острый скальпель рассек кожу. Спустя три дня она
получила от хирурга письмо, в котором вместо упреков было следующее: "У вас
доброе сердце и благородная душа. Не забывайте об этом. Многие из моих
знакомых врачей могли бы этим воспользоваться. Помочь человеку можно не