"Ключ от всех дверей" - читать интересную книгу автора (Ролдугина Соня)

Глава одиннадцатая, в которой звучат несмешные истории и неожиданно падают тяжелые предметы

Спешите на бал-маскарад!

Историй забавных парад,

И танцы, и в небе свечение -

Для вашего все развлечения!

— гласила афиша, приклеенная к стене по правую руку от дверей в парадный зал. Объявление пестрело красками всех оттенков розового, желтого и синего цветов так, что глаза резало. С высоты творение Мечтателя выглядело еще напыщенней и нелепей, чем вблизи. Вокруг надписи словно бы приплясывали маски с пририсованными ножками, более, на мой взгляд, подобающие большому карнавалу Дома Лета, чем скромному балу Ее величества Тирле.

— В чем дело, госпожа? — учтиво склонил голову Мило, прижимая к груди шляпу с полосатым пером. — Вы чем-то недовольны?

— О, нет, мальчик мой, нисколько, — тихонько вздохнула я, расправляя белый меховой воротник. — Мне кажется, или лорд Тарло сделал объявление, больше похожее на цирковую афишу?

Мило распрямился и нахлобучил шляпу на голову. Широкие поля роняли густую тень на верхнюю половину лица — лишь глаза посверкивали, как у зверька. Зато широкую ухмылку было видно издалека — ученик сегодня намерен был дать волю своей природной язвительности и приправить ее толикой высокомерия. Личина обязывала, как-никак.

— А разве мы спешим не на представление, о леди? — вкрадчиво поинтересовался он. — Осталось только разгадать, кто сегодня будет зрителем, а кто — артистом, кому достанутся роли клоуна и плаксы, да чья рука будет выбирать музыку, под которую мы все дружно спляшем.

Я звонко расхохоталась.

— О последнем и размышлять не стоит — весь дворец пляшет под дудку Тирле Обманчивый Сон, что, впрочем, есть несомненное благо. Если монарх не может удержать в повиновении двор, что уж говорить о стране? А вот полюбоваться на маски и костюмы я бы не отказалась. Уж больно таинственные рожи корчил каждый второй минувшим днем!

Авантюрин галантно протянул мне руку, утопающую в кружевных манжетах, чудом не задевая ряд ламп.

— Так что же помешает нам, госпожа, спуститься сейчас вниз, в коридор, и войти в двери, дабы рассмотреть наряды придворных с надлежащим вниманием?

Я удостоила ученика скептического взгляда, проигнорированного с царским достоинством.

— Мило, умница моя, а разве не странно будет выглядеть то, что Охотник и Лисица войдут в зал под ручку?

— Это будет выглядеть забавно, госпожа, — не моргнув глазом, вывернулся ученик. — А ведь нам того и надо, не так ли?

— Все так, — согласно кивнула я. — Спускаемся, дорогой мой? И так последние идем, позже самой королевы…

— Кабы не ее задание переговорить с поварами о дополнениях к десертному меню, то в самый раз бы пришли, — проворчал Мило и соскользнул вниз, спрыгивая с высоты более чем в четыре своих роста так же легко, как и взлетел на нее вместе со мною полтора оборота назад. Волшебник, что с него взять! Люстра при этом лишь едва качнулась — в эпоху короля Соло вещи делали на редкость массивные.

Отсюда, сверху, мой ученик казался совершенно не похожим на самого себя. Любимые Мило алые, золотые и фиолетовые цвета вычурных нарядов уступили сегодня место скромным оттенкам летнего леса — коричневым, словно древесная кора, сапогам до колена и плотным замшевым бриджам, и мшисто-зеленому сюртуку с отделкой того же тона, что и бриджи. Лишь рубашка осталась, как и прежде, белоснежной, с пышными кружевами на воротнике и рукавах. За спиной у Авантюрина крепился арбалет и связка с болтами — то ли бутафорскими, то ли настоящими, так сходу и не разберешь, а голову венчала широкополая, чуть измятая коричневая шляпа с длинным фазаньим пером — Мило выбрал наряд Охотника.

— Прыгайте, госпожа! — воскликнул ученик, запрокинув голову. — Я поймаю, не бойтесь!

В ответ я только фыркнула:

— Еще чего, неугомонный! Отойди-ка лучше в сторону, еще помнешь мой костюм своими ручищами! Эх, была — не была!

С силою оттолкнувшись руками от тяжелых медных прутьев, я спрыгнула вниз. Мило поспешно отступил, давая место для маневра. Скользкий пол пребольно ударил в ноги, несмотря на мои старания смягчить приземление, и лишь чудом удалось мне не шваркнуться с размаху затылком о плитки.

— Старею, Мило, раньше и не такие высоты брала. А теперь — забираться-то забираюсь, а вот спускаться трудно, — с сожалением покачала я головой, расправляя задравшийся в полете хвост. Тот никак не желал ложиться по-старому, будто бы в насмешку топорщась. — Чуть было наряд не испортила.

— Ох, наряд ваш… — вздохнул ученик. — И угораздило нас приодеться, не посоветовавшись…

Что верно, то верно. Но постороннему наблюдателю наверняка показалось бы, что костюмы мы выбирали сообща. Даже по цвету одежда гармонировала. Коричневый — зеленый — рыжий… Я изображала лисичку, и к этому делу подошла со всей серьезностью и старанием. Даже волосы заплела в одну-единственную косу и уложила ее вокруг головы, чтоб обычные мои колокольчики не отвлекали внимание от наряда. К косе крепились шпильками аккуратные ушки, сшитые на заказ из клочков лисьей шерсти. Белыми были сапожки до середины икры, перчатки и пушистый меховой воротник. Оранжевыми — длинные бриджи, замшевая короткая курточка с узкими рукавами и привязанный к ее полам хвост. Глаза я сегодня подвела черной краской, затемнив заодно и ресницы, мгновенно став похожей на жительницу гор — только они делают макияж столь броским. С другой стороны, яркость — это, скорее, черта всего нынешнего времени, чем одного государства. Каждый второй нынче красит волосы в дичайшие цвета — как Ларра Ночной Бриз, или Нанеле, или супруга лорда Галло… да кого ни возьми! И только у немногих краска — элемент традиций, как, к примеру, у Кирима-Шайю… Да и слоем пудры чуть ли не в палец никого уже не удивишь. Порою меня одолевает чувство, что во дворце всякий день маскарад, и участники его прячутся за выдуманными личинами. Одна — кокетка, другая — скромница, третий — соблазнитель, четвертый — благородный господин… Всех масок не перечесть! Искренность нынче прозывают глупостью, открытость — незрелостью, а доброту кличут слабостью. Не приведи кошка посочувствовать кому-нибудь от всего сердца, мигом прослывешь странным либо подлизой…

Ах, что-то я разворчалась… Прямо как Холо когда-то, право слово.

— Идем, Мило. Пора бы уже придворных повеселить и самим поразвлечься!

В зал мы, по обыкновению, проникли тайком, открыв дверь в один из секретных ходов за гобеленами. Расшаркавшись с наблюдателем от Тайной канцелярии, занявшим свой пост дежурного на стульчике за спрятанным входом, откинули ткань и тихонько проскользнули внутрь.

"Мех и замша — пожалуй, слишком жаркий наряд даже для ночного бала", — посетила меня с запозданием здравая мысль. Воздух в зале разогрелся от волшебных огоньков, пляшущих в светильниках под потолком и на стенах, а от смешанного запаха духов, еды и ароматических масел не спасали даже настежь открытые окна.

Костюмы придворных сегодня затмили своей яркостью даже драгоценные камни на стенах и потолке. Кого здесь только не было! И звери, и птицы, даже те, что лишь в сказках и обретаются, и персонажи легенд, и герои мифов, и «иноземные» гости, а уж «принцесс», "волшебников" и «карт» и вовсе не сосчитать. Одних шутов набралось с дюжину, и каждый норовил обрядиться в столь броский наряд, что в глазах зарябило. И у всех прически или рыжие парики украшали непременные колокольчики. О, как лестно! Не знала, что я пользуюсь таким успехом.

Придворные не стояли на месте. Кто-то плясал в отведенном для танцев месте в западной части зала, рядом с оркестром. Другие — бродили вдоль столов, уставленных закусками, фруктами и вином, пробуя то и это. Третьи — вели светские беседы, флиртовали или ругались — словом, общались. А часть дворцовых бездельников собралась у помоста, на котором, согласно нашей с Мило задумке, устраивались импровизированные представления "в защиту личины".

— Ох, смотрите, госпожа! — прервал мои наблюдения ученик, привлекая внимание к «сцене». — Лорды Тарло и Танше выступают!

— Неужели? — живо откликнулась я, впиваясь глазами в происходящее на помосте действо. — О, что за прелесть!

Художник и менестрель выбрали для маскарада одну на двоих историю. Полагаю, Тарло справился с костюмами, а Танше взял на себя заботу о речах. Представление получалось чудесное! Мои добрые друзья изображали ссору Ворона и Кота за свободу людей. Бард нарядился коварной птицей, а художник — благородным ее братом. А как были исполнены костюмы! Мало того, что Танше надел плащ, напоминающий вороньи крылья, и полумаску с клювом, так он еще и в волосы перьев натыкал! Сейчас плащ был вывернут светлой стороной кверху — видимо, ворон еще не "измазался сажей", чтобы в ночи к брату подкрасться. Бедняга Тарло, как и я, изнывал от жары в мехах — куда от них деться в костюме кота! — но, кажется, наслаждался балом. Ура, ура, трижды ура! Закончилась тоска для художника.

— Чудесно, чудесно! — захлопала в ладоши со своего трона Тирле, и я перевела взор на королеву.

Наряды Тирле и Ларры дополняли друг друга: он оделся Владыкою недр земных, а она — Морской царицей. Черная и голубая парча против усыпанного драгоценными камнями бархата… Неплохой выбор для властителей. Встретившись с Ее величеством взглядами, мы обменялись кивками, а потом веер в пальцах Тирле небрежно крутанулся, и королева ясно дала понять, что всем довольна и в моих услугах пока что не нуждается. Что ж, тем лучше — отдохну в свое удовольствие. Чем работы меньше, тем лучше живется человеку!

— Приветствую вас, леди, — окликнули меня низким голосом. — Вы сегодня обворожительны. Позволите пригласить вас на танец?

— Я никогда не танцую, лорд Кирим-Шайю, — расцветая улыбкой, обернулась я. Мило нахмурился, поджал губы, но быстро справился с собой и вновь ухмыльнулся. Право, никак не пойму, что за странная неприязнь? Ничего дурного лорд нам не сделал, напротив — и разговорами развлек, и о камнях поведал, и котенка помог найти… Ох… о котенке, пожалуй, лучше не вспоминать. — И даже для вас не могу сделать исключения… О, какой костюм! Великолепно!

Кирим чуть склонил голову, принимая заслуженный комплимент. Этим вечером посланник Осеннего дома и нарядился столь изысканно и роскошно, что отвести взгляд не было никаких сил. Черный шелк с сочно-красным вышитым рисунком, изображавшим крылатых змей и причудливые травы, цеплял глаз и заставлял вновь и вновь оглядываться на яркую фигуру. Покрой костюма был традиционным для западных краев, но многие детали — разрезы на рукавах, широкий пояс с кистями, чуть более глубокий вырез — выдавали в нем наряд горского царевича. Напудренная белая кожа словно в противоположность с полночным шелком чуть мерцала и переливалась. Не поскупился лорд Шайю и на украшения: черные бусы с крупным кулоном матово поблескивали на свету, покачивались в ушах круглые серьги-кольца из того же камня, тонкие пальцы были унизаны перстнями из светлого серебра и красного золота. Волосы Кирим, по обыкновению своему, уложил в высокую прическу, закрепив ее лишь спицами и шпильками из черного самоцвета. К слову, темная полоска у корней исчезла — наверное, к балу лорд решил обновить алую краску на волосах. Макияж тоже был незабываемым: сильно зачерненные веки и ресницы, багряные, как глянцевая вишня, губы.

— Кем вы нарядились, лорд Кирим? — полюбопытствовала я, обходя его вокруг. Наряд был сшит точно по фигуре, подчеркивая все лучшее… а скрытых недостатков даже мой наметанный взгляд не различил. — Что-то из легенд, верно?

— Верно, моя леди, — кукольно улыбнулся предмет моих восторгов. — Из весьма любопытного сказания…

— О, это мне по вкусу! — воскликнула я, вызывая этим новый приступ меланхолии у Мило. Да что творится с моим учеником, хотелось бы знать? — Расскажете?

— Возможно, — в улыбке Шайю появилось коварство. — Но только если вы станцуете со мною… леди, — он склонился к моему уху, обдавая пряным и сладким запахом. У меня дух захватило. — Хотелось бы побеседовать с вами.

И, словно в угоду его словам, оркестр заиграл мелодию одного из новомодных танцев, для которого леди не требовались ни пышные юбки, ни высокие каблучки с металлическими набойками. Видно, судьба… да и любопытно, что за разговор потребовался чарующему господину из Дома Осени.

— Хорошо, но только один разок, — беззаботно кивнула я, принимая протянутую руку. На ощупь даже сквозь перчатку пальцы его показались мне холодными и гладкими.

Кирим-Шайю улыбнулся и увлек меня в хоровод кружащихся пар. Поначалу я чувствовала себя немного скованно — давно не случалось мне плясать для собственного удовольствия, а не чтоб народ посмешить, но потом освоилась, наловчилась и даже развеселилась, чуть не позабыв о причине, заставившей меня изменить своим привычкам.

— Итак, лорд, о чем вы хотели поговорить? — от танцев и жары дыхание мое чуть сбилось и щеки раскраснелись, поэтому со стороны фраза показалась немного томной. — Что-то важное?

— Весьма важное, — на Кирима-Шайю духота нисколечко не повлияла — он оставался таким же свежим, искусственным и по-осеннему прохладным. — Но, честно сказать, я ожидал, что сначала вы поинтересуетесь легендой…

— Легенда никуда от меня не денется, — я кокетливо взмахнула ресницами, ощущая себя не шутом, а благородной дамой. — В крайнем случае, я бы просто вызвала вас на сцену и потребовала оправдать ношение маски.

— О, женское коварство, — голос его был лишен всякого выражения, но мне подумалось, что Кирим веселится. — Впрочем, я бы заслужил подобное отношение, и именно об этом хотел с вами поговорить…

— Неужели? — я так растерялась, что чуть было не оступилась и не толкнула соседнюю пару, благородную чету Халцедон.

— Я хотел бы извиниться за свое поведение тем днем, когда вы передали мне приглашение на бал, — Шайю осторожно поддержал меня за талию, спасая супругов Халцедон от участи быть сбитыми неловкой шутовкой. — Мое предложение было недостойным ни вашего положения прекрасной леди, ни уважения, которое я испытываю к вам.

— О! — только и сумела воскликнуть я с наиглупейшим видом, заливаясь краской до самых ушей.

Живехонько предстала перед глазами темная спальня лорда из Дома Осени, пропитанная запахами благовоний и сухих листьев, цепкая хватка длинных пальцев и горячий шепот в лицо — Лале, Ла-алль-ле… С необыкновенной ясностью я вдруг осознала, что именно тогда заставило меня стрелой вылететь из покоев Незнакомца: понимание, что если задержусь еще на одно мгновение… то останусь.

А, к ворону! Что за наваждение мною тогда овладело? Я не интересовалась никакими соблазнительными лордами со дня гибели Лило-из-Грёз, вместе с которым похоронила и свое сердце. И теперь какой-то раскрашенный, словно фарфоровая кукла, мужчина, вновь заставляет меня смущаться собственных мыслей! Право же, нельзя менять все настолько… внезапно.

— Когда я окончательно пробудился и стал хозяином своим поступкам и желаниям, — продолжал меж тем держать объяснительную речь Кирим-Шайю, кружа меня в танце по залу, — то ощутил чувство глубокого стыда. Повторю, я восхищаюсь вами, о леди, и безмерно уважаю вас… — последние слова он произнес совсем тихо, приблизив тонкие губы к моему уху. — Мысль о том, что я могу потерять вас, милая Лале, из-за своей несдержанности или грубости, разбивает мне сердце… — пальцы на моем запястье сжались, и я почувствовала дрожь. — Прошу вас, забудьте об этом досадном инциденте. Я сделаю все, чтобы подобное впредь никогда не повторилось.

"Как не повторилось?!" — мелькнула разочарованная мысль и шмыгнула вглубь подсознания испуганной мышкой, спасаясь от острозубой кошки благоразумия. "Не стоит терять голову, дорогая Лале, — сказала я себе голосом наставника Холо. — Карты из враждебного расклада, да еще такие, как Незнакомец-на-Перекрестке, не отдают сердце глупым шутовкам. А нужна ли тебе мимолетная страсть, заставляющая лишь сильнее ощутить свое одиночество? Нет? Верный ответ, милая", — похвалила я себя за рассудительность и улыбнулась Кириму-Шайю, как ни в чем ни бывало:

— Ах, лорд, этот эпизод не стоил таких волнений. Я уже давно позабыла о нем… — мой смех рассыпался сотней серебряных колокольчиков. — Как владеющая тайной Ключа от всех дверей, я частенько попадаю туда, где быть не должна, и позвольте уверить, что ваша реакция и вполовину не так обидна, как, например, швыряние в меня ночного горшка или отравленного кинжала, — прощебетала я, вспомнив свой неурочный визит к одной из противных фрейлин Его величества Соло и к мерзавцу Суэло Аметисту. — Оставим все и забудем. Лучше расскажите мне ту легенду, из которой пришла ваша маска.

— С удовольствием, леди Опал, — улыбнулся Кирим-Шайю, и по его лицу нельзя было угадать, огорчен ли он моими словами или обрадован. — Моя личина зовется "Рю-царевич, потерявший отражение". Легенда звучит так:

"Рю-царевич имел все, что только можно пожелать. Сокровищницы его ломились от золота, кладовые — от самой изысканной пищи: тут тебе и драгоценные вина с равнин, и рыба с побережья, и приправы из далеких пустынь… Прислуживали царевичу лишь самые красивые юноши и девушки окрестных земель, невеста его слыла мудрейшей и прекраснейшей особой, советники были верны, а воины — преданы ему до последней капли своей крови. Состоял при дворе царевича и волшебник, исполнявший все малейшие капризы Рю. Молодой наследник ни в чем не знал отказа, и потому однажды заболел самым страшным недугом — тоской.

Пресной казалась ему теперь пища, скучными — речи невесты, советники и без участия Рю справлялись с делами государства, а фокусы волшебника уже не удивляли и не дарили радости. И в одну из ночей тоска стала столь нестерпимой, что Рю закричал, словно от боли, и выбежал из дворца, одетый лишь в халат и головную повязку. Стража не посмела окликнуть господина и вернуть его обратно, ибо слишком сурово наказывал отец Рю тех, кто посмел обидеть его сына.

Царевич долго бежал, сломя голову, пока ноги не начали подгибаться от усталости. С трудом добравшись до перекрестка дорог, он упал на указующий путь камень и произнес страшные слова: "Пуста и бессмысленна моя жизнь! Все на свете отдал бы я, лишь бы осознать вновь, что такое счастье!" И когда Рю замолчал, в тишине окликнул его мелодичный голос: "Высоких путей тебе, царевич! Но что делаешь ты ночью на перекрестке дорог, почему плачешь так горько? Расскажи мне, прошу". Царевич поднял голову и увидел незнакомца в наряде странника, и был тот незнакомец так прекрасен, будто он не принадлежал к роду человеческому. "Кто ты?" — воскликнул Рю со страхом, и незнакомец ответил: "Я тот, кто исполняет мечты". И тогда Рю возрадовался и рассказал ему о своей беде. Незнакомец выслушал его и произнес: "Я сделаю так, как ты хочешь — позволю осознать, что такое счастье. И взамен попрошу не все на свете, а самую малость — твое отражение". "Забирай!" — закричал Рю. И в то же мгновение ударила с небес молния, расколов камень, и царевич лишился чувств.

Проснувшись, Рю увидел рядом с собою обгорелые обломки и ощутил неслыханную радость: молния прошла рядом, а он остался жив! "Вот о чем говорил незнакомец — теперь понимаю я ценность того, что имею, — рассуждал Рю, возвращаясь во дворец. — Воистину мудр тот странник". У ворот Рю поприветствовал стражу, но ответом ему была тишина. Царевич подумал, что, верно, воины обижены на него за давешнюю выходку, и беспечно отправился дальше. Но какую бы комнату он ни открывал, с кем бы ни заговаривал — и слуги, и друзья, и невеста смотрели сквозь него. Многие плакали: "Покинул нас царевич, погасло солнце в нашем небе!" Услышав такие речи, царевич испугался и кинулся к отцу — но даже он не признал сына, не разглядел его. Тогда Рю посмотрел в большое зеркало, висевшее в царских покоях. За холодным стеклом смеялся давешний незнакомец: "Понял ты, что такое счастье, Рю?"

Царевич понял, что незнакомец забрал его жизнь, обезумел от горя и разбил зеркало. С тех пор никто ничего не слышал о Рю.

А в горах и поныне в спальню не ставят зеркал, чтобы не приваживать мертвецов, даже если зеркала и закрыты самым плотным шелком, а перекрестки слывут дурными местами".

Танец закончился. Я замерла в растерянности.

— Право, лорд, что за жуткая легенда… Тот незнакомец ведь убил Рю-царевича? Лишь мертвые могут любить жизнь во всех ее обликах…

Кирим улыбнулся.

— Таковы обычаи запада, леди. Наши легенды жестоки, но правдивы и несут глубокий смысл. Значение этой истории таково: мы не ценим то, что у нас есть, и готовы променять истинное счастье на глоток мечты, что почти всегда оказывается ядом.

Я с трудом подавила дрожь.

— Такое воззрение… может существовать, — слова не желали гладко слетать с языка, громоздясь в неловкие конструкции. — А почему… почему вы избрали именно эту маску?

— Почему?… — Кирим-Шайю закрыл глаза, и вычерненные веки показались мне провалами в мрачную бездну. — Возможно потому, что все мы вынуждены были отдать что-то, принимая силу карт. Художник отныне зачахнет без своих картин, Судьба не увидит солнца, в доме Кокетки не зазвенит детский смех… И я… мне… — ресницы его дрогнули, и на секунду сверкнули из-под них два огонька, желтый и синий. — Я потерял право быть собою и жить своей жизнью, как царевич Рю. А вы, Лале? — теперь он смотрел на меня в упор, и взгляд этот пробирал до костей, как ледяной ветер с гор. — Чего лишились вы?

И отчего-то мне показалось, что не о карте Безумного Шута говорил гость из Дома Осени, а о ключе, что вдруг налился неимоверной тяжестью.

"Прошлое, настоящее и будущее… Все заберу я у тебя, милая девочка…

…никто не полюбит тебя. Без меня ты — ничто.

Одна, одна, Лале. Помни. Не верь никому. Одна всегда…

Почему, почему ты ушел?…

… Они всегда умирают, Лале. Не верь им. Просто живи. Ведь ты так хотела выжить — любой ценой…"

— Лале? Госпожа моя!

Взволнованный возглас непутевого ученика разбил мое полузабытье-полубред на тысячу острых осколков.

— Мило! — вздрогнула я, выпуская руку лорда Осени. — Что ты здесь дела…

— Вы! — Авантюрин яростно обернулся к невозмутимому, словно кукла, Кириму. Прелестный контраст! — Не смейте приближаться к госпоже Лале! Каждый раз ваши слова причиняют ей боль!

Позвольте, а это уже не выглядит забавным. Так и до дипломатического скандала недалеко. Да и люди вокруг чуют нутром скандал, подбираются поближе, чтобы поглазеть вдоволь… Ну уж нет, сегодня я не на работе, развлекать никого не намерена.

— Мило, Мило, — ласково пожурила я ученика, перехватывая его руку и успокаивающе проводя ладонью по спине. — Ты ничего не понял. Мы с лордом Киримом просто беседовали о некоторых вещах, которые нас объединяют. Поверь, он вовсе не хотел обидеть меня, да и не так это просто…

Лицо Кирима-Шайю приняло обеспокоенное выражение.

— Я вновь обидел вас, леди? О, позвольте принести извинения!

— Не стоит, великодушный лорд, — воскликнула я, осторожно отодвигая Мило к себе за спину — пусть поостынет. — Довольно на сегодня извинений.

Глаза Авантюрина недобро сузились:

— За что вы уже извинялись перед моей госпожой?

Ох, ох, плохо дело, паленым пахнет! Не хотелось мне сегодня работать, да, видать, без Лале-шутовки не обойтись.

— А, господа! — с оглушительным воплем резко развернулась я к напрягающим слух придворным. — Вижу, помост пустует! Славно, славно! Мило, идем веселить публику — споем дамам и кавалерам песенку о наших масках! Прошу простить, о Кирим-Шайю, но я давно заглядываюсь на сцену. Надеюсь, мы еще поговорим с вами за чашечкой чай с "эликсиром откровения"! — подмигнула я лорду и потащила взъерошенного от злости и немного растерянного ученика к помосту.

— Заходите в любой день… и любую ночь, — поклонился Кирим-Шайю, и выглядело это любезно, насмешливо и завлекающе в то же время. — Буду ждать… с нетерпением.

Мило дернулся. Я лишь сильнее сжала его руку и почти перешла на бег, благо господа придворные предусмотрительно расступились в стороны.

Опомнилась я, лишь оказавшись на сцене.

— Мило, у тебя есть песенка? — ученик ойкнул и незаметно качнул головой. — И у меня нет. Ладно, я начну — а ты подхватывай! Господа! — уже в полный голос обратилась я к толпящимся у помоста аристократам. — Как кажется вам, что за маска у меня?

— Кошка?

— Белка?

— Мышка?

— Лиса?

— В точку! — радостно воскликнула я, отчаянно импровизируя. — Вы невероятно догадливы, Тарло, можете выпить за мое здоровье! Впрочем, нет, лучше сладкого возьмите, — я подмигнула художнику, получив в ответ язвительную улыбку. — А вы, леди Силле Оникс, возьмите-ка свое пенсне — у какой мышки вы увидите такой роскошный пушистый хвост? Впрочем, не это главное достоинство лисы, а…

— Изворотливость!

— Коварство!

— Хитрость!

— И снова — верно, господа! Вижу, на этот раз вы во мнениях сошлись. Впрочем, это была присказка, а что до сказки… Слушайте же песенку о лисице и охотнике! — и проникновенно заголосила:

— Ах, все на свете знают, что беда

Красавицею рыжей уродиться!

Ах, если б смыть могла озерная вода

Клеймо мое несчастное — лисица…

О, каждый норовит на воротник

Мой хвост чудесный приколоть навеки,

И алчности отравленный родник

Питает кровожадность в человеке.

Но в чем моя вина? Ужели в том,

Что навещаю, мол, в ночи загоны с птицей?

Все врут! А, что? Где видите перо?

Ох, угораздило ж меня забыть умыться…

Везде злодеи! Лес опасен и река,

В полях так вовсе прячутся их сотни…

Но нет лисе ужаснее врага,

Чем опытный, безжалостный охотник! -

— патетически воскликнула я, заламывая руки, и быстро глянула на Мило. К счастью, ученик уже позабыл о ссоре с лордом Осени и полностью отдался представлению. Торжественно он выступил вперед, трагично прикрыл ладонью глаза, прижимая другой рукой шляпу к груди, и запел с тоской:

— Будь проклят час тот несчастливый,

Когда заказ я принял на поимку

Курятник обокравшего под ивой

Загадочного вора-невидимки.

Все помню… Ночь, засаду и ловушки,

И злое квох-квохтанье петуха,

Ревнующего курочек-несушек

К охотничьим высоким сапогам…

Я чуть не покатилась со смеху, вслушиваясь в чушь, которую с совершенно несчастным видом нес Мило. С чего бы это петуху ревновать кур к сапогам? Или, как говорится, рифма требует?

— И помню, как луна светила тускло,

И помню, как поникли все цветы…

И помню, как скрываясь так искусно

Из леса прокралась в курятник ты!

О, я не смог сгубить очарованье

И совершенство рыжее твое!

И быть охотником — жестокое страданье,

Коль сердце от любви к тебе поет…

Но я не сдамся! Я недаром — лучший!

Я выслежу тебя и полоню,

И если не желаешь меня слушать…

Перед тобою голову склоню:

Пусть будет мне свидетелем звезда -

С отказом не сумею я смириться…

Ах, умоляю, ты ответь мне "Да!"…

О, горе мне… Влюбился я в лисицу!

Чем дольше я слушала, тем больше смущалась невесть от чего. Мило пел с такой страстью и отчаянием, что дрожь пробирала. Придворные дамы тоже не оставались равнодушными, краснея и бледнея. И это внимание к ученику заставило меня почувствовать себя… уязвленной. Накатила странная злость — захотелось испортить песенку Авантюрина, заставить его страдать по-настоящему, а не картинно, на потеху дворцовым вертихвосткам. Я тряхнула головой, рассыпая шпильки, и решительно вклинилась в выступление:

— Лиса с охотником? Звучит ужасно дико!

Ах, сударь, бросьте этот странный бред!

Свидетельствуй, поляна с земляникой:

Ведь я отвечу, без сомнений, только…

Мило побледнел, прикусив губу. Я осеклась, не в силах допеть последнее слово. Мы молчали и смотрели друг на друга, не зная, куда деться. И вдруг раздался ужасный скрежет. Я задрала голову и нелепо застыла, глядя, как раскачивается над моей головою большая люстра на полсотни свечей, как лопается толстая цепь, как тяжелая конструкция накреняется — и срывается вниз…

— Нет! — крикнул Мило, кидаясь вперед и отпихивая меня с помоста.

От удара из легких воздух вышибло. А через мгновение люстра врезалась в сцену, и брызнули в разные стороны щепки, осыпая градом прикрывающего меня собою ученика — все под оглушительный визг перепуганных дам.

— Госпожа, вы целы? — встревожено спросил Авантюрин, убирая с моего лица выбившуюся из косы прядку.

— Разумеется, глупый… — ломано рассмеялась я, чувствуя неловкость и облегчение одновременно. А еще — странную боль в сердце. — Знаешь, мне немного тяжело… — с намеком подняла я одну бровь и шутливо пихнула ученика кулачком в грудь.

Мило охнул, покраснел и вскочил на ноги.

— Простите, госпожа, — он осторожно протянул мне руку, помогая подняться.

Эти слова словно послужили сигналом для начала паники:

— … она упала, упала, сама упала!

— …о, это ужасно, еще немного, и…

— …бедный Мило, он так рисковал из-за этой…

— …ах, какое ужасное событие!..

— Тихо! — поднявшись с трона, властно гаркнула королева, перекрывая галдеж. — Отставить бардак! Господа аристократы, уважаемые гости — прошу в сад, дабы продолжить праздник там. Лорд Авантюрин и леди Опал, с которыми, как вы видите, все абсолютно в порядке, подготовили замечательный фейерверк, не так ли?

Мило опомнился первым, склонившись в вежливом поклоне, пока я недоуменно хлопала глазами:

— Так, Ваше величество. Ракеты для салюта со мною, — он выразительно хлопнул по связке с болтами. То-то я думала, зачем он их с собою таскает! Так и знала, что не просто для антуража! — Господа, прошу… — он подхватил меня под локоть и потащил прочь из зала, как еще недавно тянула я его на злополучную сцену. Придворные и гости, оглядываясь с любопытством на королеву и начинающие дымиться остатки помоста, последовали за нами.

— Как думаешь, почему она свалилась, Мило? — поинтересовалась я, улучив момент. Мысли все еще немного путались. — Неужели ее плохо закрепили? Или цепи ослабли?

Авантюрин усмехнулся — неожиданно жестко.

— Нет, — покачал он головой. — Дело не в крепежах. Творениям эпохи правления Соло Янтарного даже время не страшно. Думаю, госпожа, что это было… покушение.

Меня поразил приступ безудержного хохота. Коса окончательно размоталась и свесилась через плечо. А, гулять, так гулять! Я хорошенько дернула душивший меня весь вечер меховой воротник. Нитки жалобно затрещали и лопнули.

Так-то лучше. Дышать полегче стало, и сразу голова заработала.

— Покушение… — слова Мило уже не казались мне такими абсурдными. — Все может быть. Но почему не несчастный случай?

Ученик пожал плечами.

— Это очевидно. Люстра качнулась до того, как лопнуло звено в цепи. Собственно, крепление разошлось из-за движения.

— Ужас какой, Мило! — вырвалось у меня. — Выходит, мы рисковали, сидя на той люстре перед входом?

— Выходит, так, госпожа… Но я следил за вашей безопасностью, не беспокойтесь.

— Следил он, — проворчала я, нервно теребя ключ. — За собой следи лучше. Мне-то ничего не сделается, а вот ты уязвим. Думаешь, обрадуюсь, если из-за моей беспечности с тобою что-нибудь случится? Впредь говори мне, если я забываюсь и начинаю творить глупости.

— Как пожелаете, госпожа, — склонил голову ученик.

— Ладно, оставим это, — махнула я рукой. — Так что с покушением? Говоришь, сама качнулась? Не думаешь ли ты, что там было замешано волшебство?

— Все возможно, — задумчиво откликнулся Мило. — Потому королева и выставила нас из зала — хотела дать возможность Тайной канцелярии осмотреть место, пока следы свежи. Госпожа, — он вдруг запнулся. — А не хотите ли вы спуститься за холм, к остальным гостям бала? Право, вид оттуда на фейерверк будет значительно лучше…

— Брось, Мило, — улыбнулась я. — Лучше с тобой посижу. Доставай ракеты!

— С удовольствием, госпожа, — поклонился ученик. — Первый залп — в вашу честь!

Я присела в шуточном реверансе — да так и плюхнулась на траву. Поерзала, устраиваясь поудобнее, заложила руки за голову — красота! — и приготовилась смотреть обещанный салют. И лишь расслабившись, вдохнув полной грудью, осознала, как испугалась тогда, в зале, когда люстра качнулась.

Не за себя. За Мило…