"Марио Варгас Льоса. Дедушка " - читать интересную книгу автора

а потом такую тоску, что он едва не заплакал. И с этого момента дерзкий план
уже не выходил у него из головы. Только однажды он позабыл о нем: когда,
стоя у окна, смотрел на темнеющую голубятню, всю в дырочках-лазейках, и
вспоминал, что когда-то этот деревянный домик с бесчисленными дверцами не
был пустым и безжизненным, в нем обитали маленькие серые и белые существа;
они клевали, оставляя выбоинки в полу своего жилища, а иногда вдруг
вспархивали и летали среди деревьев и цветов. Он с грустью думал о том,
какие они были слабенькие, какие ласковые, как доверчиво садились к нему на
ладонь, - у него всегда находилась для них горсточка зерен. Стоило сжать
пальцы посильнее - и они прикрывали глаза и вздрагивали. Потом он перестал
об этом думать. Когда пришли звать к ужину, старик уже все решил. В ту ночь
дон Эулохио спал крепко. Проснувшись, он сразу же забыл, что видел во сне
злобную орду гигантских красных муравьев, которые, заполонив голубятню,
сеяли панику среди нежных созданий, а он во сне наблюдал за происходившим в
бинокль из своего окна.
Сначала он думал, что отчистить череп не составит труда, но ошибся.
Грязь, - вернее, то, что он сначала принял за грязь и что на самом деле,
судя по едкому запаху, скорее всего было экскрементами, - въелась в стенки,
а на затылке блестела металлическим блеском. Белый шарф покрывался все
новыми жирными серыми пятнами, грязь не оттиралась, и дон Эулохио волновался
все сильнее и сильнее. Однажды, не выдержав, он в сердцах швырнул череп на
пол, тот покатился по ковру, и старик раскаялся еще до того, как череп
остановился. Он бросился на пол, пополз за сбежавшим черепом на
четвереньках, настиг его и осторожно поднял. Тогда он подумал: надо
попробовать каким-нибудь маслом... По телефону заказал банку оливкового
масла; мальчишку, доставившего ее, встретил в дверях и выхватил банку у него
из рук, не обратив ни малейшего внимания на тревожный взгляд, которым тот
окинул комнату. Трепеща от волнения, дон Эулохио смочил шарф маслом и стал
тереть, сначала очень осторожно, а потом все быстрее и энергичнее, до
изнеможения. Скоро он с радостью обнаружил, что средство действует: к его
ногам выпал дождичек пыли и крупинок грязи. Старик и не заметил, что
испачкал оливковым маслом манжеты рубашки и обшлага куртки. Закончил,
вскочил на ноги, высоко поднял череп над головой и залюбовался им, чистым,
сияющим, неподвижным, с точечками, похожими на капельки пота, на округлой
поверхности скул.
Он снова любовно упаковал свое сокровище, запер саквояж и вышел из
клуба. Такси, которое он взял на площади Сан-Мартин*, подвезло дона Эулохио
к тыльной стороне его дома в Оррантии**. Темнело. Он помедлил минуту в
прохладной полутьме улицы, опасаясь, что калитка заперта. Обессилевший от
переживаний, протянул к ней руку и даже подпрыгнул от радости: калитка с
коротким скрипом отворилась.
______________
* Площадь Сан-Мартин - площадь в Лиме.
** Оррантия - фешенебельный район в южной части перуанской столицы.

В перголе разговаривали. А он так погрузился в свои переживания, что
даже на время позабыл о цели своей безумной затеи, и воспринял эти голоса и
шорохи как полнейшую неожиданность. Ему показалось: сердце его раздувается,
словно кислородный мешок, подключенный к умирающему. Он решил пригнуться, но
запнулся о камень и упал ничком. Почувствовал резкую боль во лбу, а во рту