"Марио Варгас Льоса. Письма молодому романисту" - читать интересную книгу автора

те, кто к своей изначальной склонности добавил усилие воли. Его-то Сартр и
назвал выбором. Иначе говоря, в некий миг человек принял решение стать
писателем. Выбрал себя в этом качестве. Или выбрал себе эту судьбу.
Организовал свою жизнь таким образом, чтобы преображать в письменное слово
склонность, которая прежде выливалась в придумывание - на скрытой от нас
территории мозга - новой жизни и новых миров. Да, именно такой миг Вы теперь
и переживаете: трудный и насыщенный эмоциями период, когда надо решить,
готовы Вы или нет не только изобретать новую реальность, но еще и
материализовать ее на бумаге. Если Вы решите, что готовы, это, конечно,
будет серьезнейшим шагом, но сам по себе он ничего Вам не гарантирует. Хотя
твердое решение стать писателем, посвятить всю свою жизнь исполнению
задуманного - это тоже способ, и единственно возможный, начать быть
писателем.
Откуда же берется ранняя тяга к выдумыванию людей и историй? На мой
взгляд, ответ тут один: это форма бунтарства. Уверен: если кто-то целиком
поглощен выдумыванием иной жизни, отличной от той, какой в действительности
живет, он подспудно выражает свое неприятие окружающего - реального - мира и
свое желание заменить его мирами, сотворенными в воображении и мечтах.
Зачем, скажите, тратить время на нечто призрачное и мимолетное вроде
миров-миражей человеку, который в душе доволен реальной реальностью и своей
жизнью?
Что ж, человек, выразивший бунт против реальности через сотворение
другой жизни и других людей, делает это конечно же по тысяче разных причин.
И причины эти могут быть как альтруистическими, так и подлыми, как
благородными, так и низменными, как сложными, так и весьма примитивными.
Характер изначальных претензий к реальной реальности - а они, по моему
убеждению, всегда лежат в основе желания сочинять и записывать истории - не
имеет ровно никакого значения. Важно только то, насколько радикален сам
протест и способен ли он подкреплять энтузиазм, обрекающий человека на
подобный образ жизни - донкихотское сражение с ветряными мельницами, - суть
которого сводится к иллюзорной замене конкретного и объективного мира и
живой жизни на эфемерный и призрачный мир вымысла.
При этом такая задача, оставаясь химерой, выполняется субъективно, в
образной, а не исторической форме, но химера тем не менее имеет вполне
ощутимое влияние на реальный мир, то есть на людей из плоти и крови.
Подобное соперничество с реальностью - а это и является тайной сутью
литературы и литературного призвания - помогает дать единственное в своем
роде свидетельство о той или иной эпохе. Жизнь, описанная с помощью
вымыслов - особенно талантливых вымыслов, - никогда не будет той жизнью, в
которой на самом деле жили их авторы, а также те, кто их прочитал и оценил,
нет, это жизнь целиком и полностью придуманная - ее пришлось создавать
искусственно именно потому, что прожить на самом деле было никак нельзя, вот
писатель и решил прожить ее хотя бы так - условно и сугубо индивидуально.
Художественный вымысел - это ложь, под которой таится глубокая истина; это
жизнь, которой никогда не было, но о которой люди в любую эпоху мечтают и
поэтому вынуждены ее выдумать. Это не портрет Истории, а скорее ее маска -
или изнанка, - то, чего не было, но что именно в силу своей невозможности
должно быть сотворено воображением из слов и удовлетворить запросы, которые
действительная жизнь удовлетворить не в силах, заполнить пустоты, которые
люди обнаруживают вокруг и пытаются населить призраками, выдуманными