"Виль Липатов. Еще до войны (Повесть)" - читать интересную книгу автора

Доброго привету, бабоньки! Здорово, весь остальной честной народ!
И вынул из полевой сумки два письма:
- Обои товарищу Трифонову, Анатолию Амосовичу. Который тут Трифонов?
Тогда-то и вздохнул радостно кетской берег.
Первыми зашумели облегченно старики и старухи, знающие толк в горе,
потом завизжали отчаянно парнишки и девчонки, затем заверещали сорочьими
голосами молодухи, и сделался такой шум, что в нем и незаметно было, как
младший командир запаса Анатолий Трифонов получил два письма. Так бы и
дальше продолжалось, если бы что-то не случилось вдруг на кромке яра, где
народ неожиданно пошатнулся, подавшись назад, оставил в одиночестве
улымскую девчонку лет десяти. Она тоже пятилась и кричала тоненько:
- Ой, глядитя, глядитя!
По земляным ступенькам на улымский берег подымалась девушка не
девушка, девчончишка не девчончишка, баба не баба, а просто не
разбери-поймешь, кто такая: по высокому росту вроде бы баба, по волосам,
что распущены, вроде бы девушка, но вот так тонка и голенаста, что вроде
бы девчончишка. На груди у нее - ни-ни, сзади тоже - ни-ни, но на руке
часы.
- Ой, глядитя, глядитя!
Эта самая, которая не поймешь кто, на крутой яр поднималась легко, на
длинных ногах, юбка у нее была вся в мелких складочках, на ногах - туфли
при высоком каблуке, волосы белые, как солома, а глаза - это невозможно:
большие-пребольшие, зеленые-презеленые. Кофты на ней не было, а надета
была такая же рубашка с синим воротником, какую носили матросы "Смелого".
Под рубашкой - надо же! - тельняшка.
- Ой, глядите-ка!
В одной руке у этой самой был чемодан, в другой - патефон,
точь-в-точь такой, как у учительши Капитолины Алексеевны Жутиковой.
Чемоданчик, видать, легкий, а патефон, чувствовалось, тяжелый, так как
эта, которая не поймешь кто, кособочилась на ту сторну, где патефон. А
ресницы у нее были большие и загнутые, как у молодой коровы.
Ах ты, мать честная, кто же это такая будет?
- Товарищи, - спросила приехавшая, - а где Петр Артемьевич
Колотовкин?
- А здесь я! - отозвался колхозный председатель.
Тогда эта, которая при тельняшке, поставила на землю чемоданчик и
патефон, медленно приблизившись к Петру Артемьевичу, поглядела на него
боязливо. Ресницы у нее вдруг сделались мокрыми, нижняя полная губа
задрожала.
- Дядя, - сказала она негромко. - Папа умер...
Председатель сделал шаг вперед, открыл было рот, чтобы ответить
что-то, да так и не ответил - обмер с перекошенной от ранения щекой.
Тихо было.
Пароход "Смелый" паром пошипливал осторожно, чайки по вечернему
времени над рекой Кетью не галдели, и народ, любящий председателя Петра
Артемьевича, стоял мертво, глядя в землю, - вот оно и пришло, несчастье.
- Раюха! - наконец сказал председатель Петр Артемьевич. - Племяшка
моя! Да как же это, кровинушка?
Тут к ним подошел капитан Иван Веденеевич, встав посередке,
проговорил тихо: