"Виль Владимирович Липатов. Стрежень " - читать интересную книгу автора Возле Ульяна стоят четверо мальчишек, женщина и двое подвыпивших
мужчин, которые, слегка покачиваюсь, изучают Ульяна. Один одет в гимнастерку и галифе, заправленные в белые шерстяные чулки, другой - и просторном костюме с диковинно широкими брюками. Женщина с такой горечью смотрит на Ульяна, словно оп ей родной человек. Полдневное солнце полыхает в небе, тени прохладны, коротки; небо ясное, голубое, высокое. Серый баклан с острыми крыльями парит, повертывается, кидается к воде, поднимается к солнцу. Карташево отдыхает, работает по домашности, спит в душистых палисадниках. Выходной день! Ульян скрипит зубами, стонет. - Не меньше литра употребил! - говорит тот, что в галифе. - Может, и поболе. Бочка, а не человек. Я пол-литры стравил в себя, и - будет! Человек завсегда должон норму знать! - Не бреши! - усмехается мужик в широких штанах, тощий и длинный. - Стакан поверх пол-литры выгрохотал! - Это, кажись, было! Стакан, это правильно! Значит, семьсот, а ничего, не пьяный! - Пьяный! - убежденно говорит тощий. - Ты, парень, здорово пьяный! - Все могет быть! Со стороны виднее, дядя Герман! - охотно соглашается тот, что в галифе. - Он теперь, братцы, здеся до утра. Вот от этого пьяницы и образуются. Коли ты пьешь, а ночуешь дома, это ничего, это можно, дядя Герман. А вот ежели под забором... - Он повышает голос, покачивается. - Вот ежели под забором - значит пьяница. - Ты тоже раз под забором... ночевал! - упрямо замечает тощий. - Раз не считается. Оплошка вышла! Вот я и говорю, дома лучше ночевать. - Она тебе даст огурца! - усмехается тощий. - Пущай не даст... сам возьму! - Он, дяденьки, без дома! - печально говорит русоволосый парнишка. - Он один! - И, подумав, со страхом добавляет: - В тюрьме сидел... - В тюрьме не пример! - упрямится тощий мужичонка. - Ты, парнишка, от тюрьмы и от сумы не закаивайся. Вот! Тюрьма, она может вдруг прийти... Это ты разумей! - Может, его домой отнесть? - задумывается тот, что в галифе. - Пили вместях, разговоры разговаривали... - Тяжелый, не утащишь. - Это конечно!.. Женщина все стоит, пригорюнившись. И светит солнце, и Карташево идет мимо пьяного Ульяна: проходят нарядные женщины - отворачиваются; проходит продавец сельпо Иван Иванович - отворачивается; шествует мимо степенный мужчина - отворачивается. Только ребятишки, женщина да двое собутыльников стоят над Ульяном. Рыбаков нет в поселке: кто на ягодах, кто рубит новый дом, кто тихонько, помаленьку полавливает рыбу в протоках - не для государства, для себя. В чайной тоже пустовато, гулко с тех пор, как оттуда выбрался Ульян с приятелями. К забору чайной подъезжают на мотоцикле Виктория и Степка. Он соскакивает, растолкав ребятишек, пробивается к Ульяну, наклоняется. В нос бьет водочным перегаром, селедкой, махоркой. Ульян лежит неподвижно, раскинув руки, дышит неслышно, и можно подумать, что он мертв. Пробравшаяся |
|
|