"Виль Владимирович Липатов. Стрежень " - читать интересную книгу автора

валит на улицу, и Наталья оказывается впереди всех и у всех на виду.
Торопливо оглянувшись, она видит Степку и Викторию; они идут следом в десяти
метрах от нее.
Зло улыбаясь, Наталья идет по тротуару, чувствуя на себе Степкин
взгляд, который словно давит на ее спину, обнаженную низким вырезом.
Страдания Натальи не кончаются, когда она сворачивает в переулок и
бежит по нему. Ей хочется ударить себя по глупой голове, разорвать в клочки
платье, стереть с губ помаду. Несчастная, съежившаяся, она влетает в оградку
своего дома. Здесь растут тополя, желтеют посыпанные песком дорожки, цветут
георгины. Услышав скрип калитки, выбегают на крыльцо шестнадцатилетние
сестры-близнецы, выходит парень лет восемнадцати, Натальин брат. Близнецы
щурятся на сестру, как на солнце, одинаковыми движениями - восторженно,
благоговейно прижимают руки к груди, изумляются:
- Ой, какая ты красивая!
Стараясь сохранить солидность, мужское достоинство, брат не спешит со
своей оценкой, но и он доволен, рад за Наталью, восхищается ею.
- Ты как городская! - наконец говорит он, а сестренки бросаются к
Наталье, виснут на плечах, обнимают ее, тормошат. Они рады, что пришла
Наталья: в доме станет весело, празднично - дома Наталья не улыбается
насмешливой, злой улыбкой, не размахивает по-мужски руками, не кричит
грубым, простуженным голосом.
Сестренки похожи на Наталью. Такие же высокие, крутобедрые,
высокогрудые, но они совсем еще молоды. Руки у них не такие шершавые, как у
Натальи, лица розовые, тонкокожие, свежие; братишка тоже тонкий, стройный,
бледнолицый. Он, здоровый парень, кажется нежнее своей старшей сестры.
Близнецы оглушительно кричат:
- Наташенька, ужин готов!
- Грибы нажарили! Вкусные!
- Дайте пройти человеку! - строго останавливает их брат.
Наталья вбегает в дом, стараясь не попасться на глаза матери, тайком
пробирается в свою комнату. Там она ожесточенно срывает с себя модное
городское платье.
Закусив губу, смотрит на себя в зеркало. Ей хочется плакать.
Августовский утренний туман плавает над Обью.
Степка выходит на крыльцо, сладко, по-детски, кулаками протирает глаза.
Он еще не совсем проснулся. А на дворе туман, крыши домов дымятся; мир
серый, зябкий, трава поседела. По двору расхаживает мокрый петух, трясет
сердито гребнем, поочередно поднимает ноги и стоит на каждой несколько
мгновений, точно проверяет, не разучился ли стоять на одной ноге. Потом,
раздув гребень, хрипло, сердито поет. От надсадного крика петуха Степка
окончательно просыпается. Двор, петух, клочки тумана на огуречной грядке
становятся четкими, яркими. Он улыбается, в ушах само собой звучит:
"Виктория!" Это слово, сочетание букв волнующе необыкновенно, и Степка на
мгновение замирает, потом взахлеб набирает полную грудь воздуха.
Наскоро умывшись, съев огурец с куском хлеба, Степка выскакивает на
улицу - туманно, серо, зябко; кто-то прошел по траве, она хранит дымящийся
след; небо низкое, темное, клубящееся. Но Степке хорошо, весело, так как он
относится к тем людям, которые считают, что в Нарыме чаще всего бывает
отличная, ясная погода. Степке кажется, что всегда светит солнце, тепло; он
как-то умеет не замечать дождей, туманов, метелей, морозов. Он не замечает и