"Виль Владимирович Липатов. Стрежень " - читать интересную книгу автора

Лука Лукич, снова принимаясь за ножик. - В собаку палку бросишь, попадешь в
петуха! Соседи вот недовольны...
- Кто недоволен? - Евдокия Кузьминична вскидывает голову. - Ты, отец,
прямо говори, кто недоволен?
- Не знаю, - еще тише отвечает он, ожесточенно водя оселком. - Я ничего
не знаю... Где мне! Сами разбирайтесь. С петухами...
- Вот тут ты, отец, правильно говоришь. А то заладил - заколоть! -
снова мирненько говорит Евдокия Кузьминична, внимательно следя за тем, чтобы
не выкипела каша. - Это, отец, правильно!..
И опять в ограде Верхоланцевых тишина и покой. Дует легкий, неслышный
ветер, черемуха в палисаднике пошевеливается. Уютно, мирно.
- Варево поспело! - объявляет Евдокия Кузьминична.
Стол накрывают в сенях - огромных, гулких, прохладных, - в них пахнет
особым запахом, присущим только сеням, где держат муку, зимнюю одежду, брагу
и крепкий квас. В Нарыме сени летом заменяют комнаты, в них спят, едят,
справляют свадьбы, решают важные семейные дела. Комнаты дома в это время
готовят к зиме - красят, штукатурят, кухню оклеивают обоями. У Верхоланцевых
в сенях стоит большой стол с самоваром, две кровати, на маленьком окошке без
рамы висит белая чистая занавеска, пол застлан суровыми половиками.
- Садитесь, мужики, - уважительно приглашает Евдокия Кузьминична, ставя
на стол огромную сковороду с картошкой, зажаренной на свином сале.
К картошке подаются соленые огурцы, маринованные и свежие помидоры,
грибы, брусника с сахаром, молоко. На самый кончик стола, за самовар,
Евдокия Кузьминична примащивает небольшой графинчик с водкой, на горлышко
которого вместо пробки надета серебряная чарочка. Лука Лукич видит хитрость
жены, строго кашляет, но Евдокия Кузьминична и бровью не ведет.
- Снедайте, мужики, - говорит она.
Лука Лукич, не глядя, вроде бы машинально, тянется рукой за самовар,
цепкими пальцами хватает графинчик, тянет к себе и в то же время для отвода
глаз второй рукой кладет на блюдце соленые огурцы.
Приглушенно булькает водка.
- Аи, должно быть, довольно! - быстро говорит Евдокия Кузьминична,
когда маленькая чарочка наполняется наполовину.
Она вырывает графин из рук мужа, а он делает пальцами такое движение,
точно собирается что-то посолить.
- Каждой дырке затычка! - клокочущим голосом говорит Лука Лукич. -
Дивуюсь, везде она встрянет!
А Евдокия Кузьминична торопливо уносит графин в дом и возвращается с
видом человека, отлично выполнившего суровый, но непременный долг, и
торжествующе глядит на мужа, который осторожно вынимает из чарочки кусочек
сургуча. Затем одним глотком проглатывает.
- Ровно орехи лузгает! - поражается Евдокия Кузьминична, но от чувства
одержанной победы делается ласковой, радушной, угощает: - Ты сальца, отец,
сальца загребай! Вон с краю бери... Сальцо против водки большую силу
имеет... Степушка, почто же ты бруснички не берешь? Вот я тебе, сыночек,
придвинула...
Степка ест неохотно. Он сегодня совсем не такой, каким бывает обычно за
семейным столом. Вообще-то Степка любит вечерние неторопливые ужины с
родителями: ему приятно слушать напевное приговаривание матери, весело
следить за ее маневрами с водочным графинчиком, за тем, как она ловко умеет