"Виль Владимирович Липатов. Стрежень " - читать интересную книгу автора

отразить и погасить вспышку гнева отца.
Но сегодня Степке не по себе. Картошка кажется подгоревшей, огурцы
пересоленными, от грибов пахнет прелью. Ест он мало. Мать, конечно, замечает
это и порой как-то особенно внимательно глядит на него.
Проходит много времени, когда чуть покрасневший от водки и еды Лука
Лукич откладывает ложку, вынимает портсигар, с удовольствием закуривает.
Евдокия Кузьминична отдыхает перед мытьем посуды. Наступает время
неторопливых, обстоятельных разговоров, раздумий; родители говорят негромко,
приглушенно, не договаривая фраз: понимают друг друга с полуслова. Степка
молчит, курит, а Евдокия Кузьминична, кивая на него головой, говорит Луке
Лукичу:
- О третьих петухах вчера пришел. Я уж совсем было придремала, уснула,
это, было, как чую - идет! Глянула на часы - третий. Ты уж, отец, спал,
храпел страсть как!
Отец и Степка молчат.
- Слышу, за веревочку тянет тихо, сторожко. Это, значит, не хочет,
чтобы я учуяла, - продолжает Евдокия Кузьминична. - Аи нет, я все слышу,
сыночек!
- Сказано - женщина! Оно и есть женщина, - недовольно замечает Лука
Лукич. - Ты его в карман посади. Курица и та цыплят от себя на волю пускает.
- У курицы их много, у меня один остался. У стариков еще два сына:
старший в армии, младший сейчас в пионерских лагерях.
- Я, мама, на танцах был, - угрюмо объясняет Степка.
- Конечно, что не на работе. На работе тебя долго не задержишь.
Слыхали, как ты работаешь, - подозрительно спокойно говорит Евдокия
Кузьминична. - Что слыхала? - опасливо спрашивает Степка.
Но мать не отвечает. Она наливает из самовара еще одну чашку, берет
блюдечко растопыренными пальцами и сосредоточенно делает глоток. После этого
она обращается не к сыну, а к мужу.
- Ты, отец, поди, не слыхал, - говорит она. - Сижу это я на лавочке,
тебя, надо быть, поглядываю, а тут Анисья идет. И-и-и, говорит, Кузьминишна,
мать моя, что твой сыночек сегодня на песке вытворил! Весь, говорит, невод
на куски поизодрал, где начало, где конец, не разберешься, мотня, говорит,
так и потонула, а старый черт Истигней твоего, говорит, Степушку так
изругал, что я, говорит, дажеть заступилась - почто, говорю, молодого юношу
обижаешь...
- Как так? - недоверчиво спрашивает Лука Лукич. - Степка, как так?
- Жди, отец, жди! Он тебе ответит! - строго говорит Евдокия
Кузьминична, прихлебывая чай и поверх блюдечка глядя на густо покрасневшего
Степку. - Он тебе ответит, как же... До трех часов ночи гулять он может, а
как до дела, он язык проглатывает. Я тебе дальше расскажу... Дело было
такое. Степка с Натальей начали в лодке баловаться, играть, да возьми и
опрокинься в реку. Тут Николай Стрельников, конечно, приказал Сеньке
стормозить, тот стормозил, ну катер и заплутался винтом в неводу. Три часа
разматывали. Истигней, говорит, из себя выходит, ругается матерно...
- Анисья врет! - раздраженно перебивает ее Лука Лукич. - Истигней сроду
не матерится.
- А конечно, врет, - соглашается Евдокия Кузьминична. - А вот про
Степку не врет. Наври она мне такое... Знаешь, что будет?
- Знаю! - отмахивается Лука Лукич и резко поворачивается к Степке. -