"Виль Владимирович Липатов. Стрежень " - читать интересную книгу автора

Она выходит из комнаты. Побледневшая Виктория смотрит вслед матери,
затем суматошно бросается к домашней аптечке, вынимает пузырьки, пакетики,
вату, бинты. Она ищет валидол, который давно уж не принимала мать. Руки
Виктории дрожат.
А в соседнюю комнату, где Григорий Иванович лежит на диване с книгой и
уютно светит лампа, входит Полина Васильевна.
- Григорий, Григорий, - шепчет она. - С нашей дочерью неладно. Брось
книгу, Григорий!
Маслянисто-черная, течет Обь. Тихо падают августовские звезды. Обь
подмигивает небу глазками разноцветных бакенов. Редко-редко раздается
тяжелый, бухающий удар - река подмывает берег, и падают в воду глыбы земли:
Обь выпрямляет свой путь на север.
Река как будто спит, но это только кажется - она несет на себе горы
леса, пароходы, лодки, обласки. Она и ночью работает. А вот Карташево спит -
в деревне ни огонька, ни движения, ни звука; уставшие за день собаки
угомонились, забрались в конуры. Спят.
На берегу слышен негромкий звяк железа, приглушенные голоса, чертыхания
Семена Кружилина. Тлеет потухающий костер. Идёт четвертый час ночи, но дядя
Истигней, Семен, Степка и Ульян все еще возятся возле выборочной машины -
устанавливают редуктор. Третью ночь возятся, так как дело не ладится: то
лопнет шестерня, то заест передача, то Семен предложит новый тип сочленения.
Семен - главнокомандующий. На дядю Истигнея покрикивает, Степку ругает
последними словами, на Ульяна не кричит, но ворчит изрядно. Все они, по его
словам, пентюхи, не умеют обращаться с механизмами, неловки. Они не
возражают, а дядя Истигней даже иногда обращается к Семену на "вы" и часто
уважительно говорит: "Прокурор!" Семен всем находит работу, он терпеть не
может, когда кто-нибудь из помощников лентяйничает, и тотчас же приказывает:
"Подержи трубу!", хотя труба может еще полчаса лежать на песке.
Ульяна Тихого затащил на песок дядя Истигней - пришел в общежитие,
посидел, поболтал о том о сем, наконец сказал, что опыт Ульяна в пароходном
деле может пригодиться при установке редуктора. Степка Верхоланцев приехал
сам. Настроение у Степки отвратительное. Держит в руках железную трубу,
глядит на Семена, а сам видит окошко с занавеской, быструю тень Виктории. Он
заново переживает унижение, тоску, до сих пор хранит такое чувство, точно
только что услышал, как лучший, дорогой друг исподтишка говорил о нем
гадости.
- Степка! - злится Семен. - Держи трубу на уровне отверстия! Не тычь
пальцем - оборвешь кожу!
Степка старается не тыкать пальцем, держать трубу на уровне отверстия,
но не понимает, зачем это нужно и почему он оборвет кожу на пальце.
- Теперь держи ниже уровня отверстия! Ну вот так! Тяни!
Степка тянет и срывает кожу с большого пальца. Боясь, чтобы Семен не
заметил, прячет палец за спину.
- Ну вот, хорошо! - удовлетворяется Семен и тем жетоном предлагает
Степке: - Перевяжи палец-то! Экой ты неловкий!
"Вправду неловкий, невезучий, - думает Степка, перетягивая палец
платком. - Не дается мне жизнь. Все-то у меня не как у людей..." Ему
вспоминаются насмешливые слова Натальи: "Эх, Степан, коли не помрешь, много
горя хватишь!"
- Не спи! - прикрикивает Семен.