"Виль Владимирович Липатов. Стрежень " - читать интересную книгу автора Она выходит из комнаты. Побледневшая Виктория смотрит вслед матери,
затем суматошно бросается к домашней аптечке, вынимает пузырьки, пакетики, вату, бинты. Она ищет валидол, который давно уж не принимала мать. Руки Виктории дрожат. А в соседнюю комнату, где Григорий Иванович лежит на диване с книгой и уютно светит лампа, входит Полина Васильевна. - Григорий, Григорий, - шепчет она. - С нашей дочерью неладно. Брось книгу, Григорий! Маслянисто-черная, течет Обь. Тихо падают августовские звезды. Обь подмигивает небу глазками разноцветных бакенов. Редко-редко раздается тяжелый, бухающий удар - река подмывает берег, и падают в воду глыбы земли: Обь выпрямляет свой путь на север. Река как будто спит, но это только кажется - она несет на себе горы леса, пароходы, лодки, обласки. Она и ночью работает. А вот Карташево спит - в деревне ни огонька, ни движения, ни звука; уставшие за день собаки угомонились, забрались в конуры. Спят. На берегу слышен негромкий звяк железа, приглушенные голоса, чертыхания Семена Кружилина. Тлеет потухающий костер. Идёт четвертый час ночи, но дядя Истигней, Семен, Степка и Ульян все еще возятся возле выборочной машины - устанавливают редуктор. Третью ночь возятся, так как дело не ладится: то лопнет шестерня, то заест передача, то Семен предложит новый тип сочленения. Семен - главнокомандующий. На дядю Истигнея покрикивает, Степку ругает последними словами, на Ульяна не кричит, но ворчит изрядно. Все они, по его словам, пентюхи, не умеют обращаться с механизмами, неловки. Они не возражают, а дядя Истигней даже иногда обращается к Семену на "вы" и часто может, когда кто-нибудь из помощников лентяйничает, и тотчас же приказывает: "Подержи трубу!", хотя труба может еще полчаса лежать на песке. Ульяна Тихого затащил на песок дядя Истигней - пришел в общежитие, посидел, поболтал о том о сем, наконец сказал, что опыт Ульяна в пароходном деле может пригодиться при установке редуктора. Степка Верхоланцев приехал сам. Настроение у Степки отвратительное. Держит в руках железную трубу, глядит на Семена, а сам видит окошко с занавеской, быструю тень Виктории. Он заново переживает унижение, тоску, до сих пор хранит такое чувство, точно только что услышал, как лучший, дорогой друг исподтишка говорил о нем гадости. - Степка! - злится Семен. - Держи трубу на уровне отверстия! Не тычь пальцем - оборвешь кожу! Степка старается не тыкать пальцем, держать трубу на уровне отверстия, но не понимает, зачем это нужно и почему он оборвет кожу на пальце. - Теперь держи ниже уровня отверстия! Ну вот так! Тяни! Степка тянет и срывает кожу с большого пальца. Боясь, чтобы Семен не заметил, прячет палец за спину. - Ну вот, хорошо! - удовлетворяется Семен и тем жетоном предлагает Степке: - Перевяжи палец-то! Экой ты неловкий! "Вправду неловкий, невезучий, - думает Степка, перетягивая палец платком. - Не дается мне жизнь. Все-то у меня не как у людей..." Ему вспоминаются насмешливые слова Натальи: "Эх, Степан, коли не помрешь, много горя хватишь!" - Не спи! - прикрикивает Семен. |
|
|