"Виль Владимирович Липатов. Стрежень " - читать интересную книгу автора

- Я... не сплю, - вздрагивает Степка.
Семен подтачивает, подравнивает металл. Степка любуется Семеном,
завидует: уж он-то обязательно поступит в институт, добьется своего, станет
инженером. Не то что он, Степка. Эх, дела как сажа бела! Семен еще вечером
удивил Степку: подошел к бригадиру Стрельникову, без всякого почтения, без
уважительности потребовал: "Съездите в район, Николай Михайлович. Завтра
надо привезти вот такую шестерню. Да вы не на меня, вы в чертеж смотрите!"
Стрельников, заглянув в чертеж, пообещал: "Привезу, привезу!" И немедленно
уехал в район. Вот он какой, Семен Кружилин! Деловой, башковитый. Эх, дела
как сажа...
- Следующий этап - приклепывание кожуха, - объявляет Семен. - Дядя
Истигней, подбросьте в костер дров. Темно!
Золотые искорки зигзагами уносятся в черное небо. Чем ярче разгорается
костер, тем темнее становится ночь, таинственней звон волны. Бескрайней,
громадной кажется загустевшая Обь, на которую от костра падает алый
мечущийся свет. И все гремит металл, и все ворчит Семен, и все тоскует
поникший Степка Верхоланцев.
- Готово! - наконец говорит Семен, вытирая руки паклей. - Дождаться
Стрельникова - и можно пробовать. Как, дядя Истигней?
- Ничего не получится! - Старик сладко зевает.
- Конечно, - кивает Семен. - Я посплю немного, - добавляет он, взглянув
на восток. - Домой ведь не поедем, дядя Истигней? - Семен расстилает
фуфайку, ложится и сразу же засыпает. Костер обливает его теплом.
Над Обью начинается рассвет. Большая, горбатая посередине река медленно
светлеет, уже видна тоненькая, прозрачная паутина тумана на воде. Веет
свежестью, йодом, ранний баклан висит в небе. Лунная полоса сереет,
исчезает, точно под водой кто-то выключает лампочки.
- Степан, иди в землянку, ложись, - предлагает дядя Истигней. -
Отдохни!
Степка послушно уходит. Дядя Истигней, посидев немного рядом с Ульяном,
предлагает и ему:
- Давай, парниша, ополоснем щеки, да и пойдем на покой. Как ты мыслишь,
а?
- Поспать неплохо...
Они подходят к воде, которая кажется холодной, пронизывающей; хочется
сжаться, спрятать руки на груди, сказать: "Брр!", но когда дядя Истигней и
Ульян погружают руки в воду, то оказывается, что вода сейчас теплее
остывшего за ночь воздуха. С кромки берега Обь выглядит еще величественнее.
- Какая ты важная! - говорит дядя Истигней реке, держа в сдвинутых
ладонях горсть воды. Его лицо становится задумчивым.
Все, что нужно для жизни, дала дяде Истигнею Обь и все возьмет, когда
оркестр карташевского клуба сыграет для него последний марш на теплой
земле - похоронный. На взгорке, над Обью, будет лежать дядя Истигней, там,
где лежат отец, дед и прадед. С горушки видно реку, тальники за ней, взлобок
излучины и черту флага над промыслом. С горушки виден и осокорь, которому
столько же лет, сколько дяде Истигнею, а ведь он, осокорь, уже подался
вершиной, сбросил с нее листья, словно полысел, и только внизу зеленый.
Обь переводится на русский как "отец", "батюшка". Такой и была всегда
река для Евстигнея Мурзина. Трехлетним ребенком окунулся в нее Истигнеюшка,
хватил вдосталь воды, захлебнулся, заорал благим матом, но, испуганный