"Виль Владимирович Липатов. Стрежень " - читать интересную книгу авторазычным криком отца, заворошил ножовками, забарахтался и не то что поплыл, а
просто повис в воде, впервые испытав восхитительное чувство легкости. С тех пор и подружился он с рекой и нашел на ней все, что нужно человеку под солнцем: работу, жену, дом, место под березами, на взгорке, куда проводят его в последний путь. Одного не дала ему Обь - детей. Расставаясь с Обью, бросал в воду медяки, хотя суеверным не был. А бросал потому, что так делали отец и дед, и, по рассказам, прадед - смелой жизни человек, убежавший в далекие времена на Обь от дикого барина и оставивший ему памятку: красного петуха. Никто не знает, что дядя Истигней разговаривает с Обью, как с живым существом. Засыпая в землянке, под Москвой и Ржевом, под Курском и в Германии, часто вспоминал о ней, шептал неслышно: "Как ты там? Что с тобой?" Думал ласково. "Наверное, протоптала дорожку за седым осокорем и теперь карчей не оберешься. Придется выбирать. Упорная ты река - и говорить нечего!" Вернувшись в Карташево, израненный и больной, остановился на берегу, сдернул пропотевшую пилотку, поздоровался с Обью: "Здравствуй! Вот какая ты! Молодец! Ну, берись за дело: лечить меня надо, голубушка. На ноги ставить!" И чуть было не заплакал - так истосковался по вольному воздуху, по легкому для глаза простору реки. Через три месяца поправился. Раны затянулись, перестал хромать, и лишь одно не могла вылечить Обь - по-прежнему часто, нервно моргал. Все три месяца провел на реке - готовил невода, сколачивал бригаду, возвращал к жизни Карташевокий стрежевой песок, который в годы войны пришел в запустение... воду. Потом припадает к ней носом, губами, всем лицом и... морщится. Он чувствует запах серы, мазута и еще чего-то неприятного. А может быть, дяде Истигнею это просто кажется, так как он знает, что на притоке Оби - Томи стоит Кемеровский коксохимический завод, который спускает в воду отходы производства. - Сволочи! - ругается он. Кемеровский коксохим - враг старика. Никогда, ни к кому в жизни он не испытывал такой жгучей и стойкой ненависти, как к Кемеровскому коксохиму, который из года в год выбрасывает в реку гадость. От нее гибнут мальки, у осетров опадают жабры, тяжело дышит нельма. - Жив не буду, а коксохим приберу к рукам! - как-то пообещал Луке Лукичу дядя Истигней, скрыв от него, что три письма в Москву в различные учреждения и существовавшие тогда министерства ничего радостного не принесли. - Жив не буду! Но вот до сих пор жив, а коксохим по-прежнему травит воду. Злится старик, критикует бесхозяйственность и ротозейство, а имя директора Кемеровского завода услышать не может без того, чтобы не выругаться. - Травят! - зло говорит дядя Истигней, с отвращением выливая воду из пригоршни... - Чувствуешь, Ульян? - Вроде нет... - Принюхайся, парниша! Ты же человек наш, речной, ты должен учуять! Ульян нюхает - приникает губами и лицом к воде, пьет, и ему кажется, что от воды действительно нехорошо пахнет. - Кажется, пахнет, - говорит он. |
|
|