"Виль Владимирович Липатов. Стрежень " - читать интересную книгу автора

- Сволочи! - ругается дядя Истигней. - Я на них управу найду. До самого
доберусь! Так говоришь, чувствуешь примесь, а?
- Чувствую, дядя Истигней, - отвечает Ульян.
- Значит, не пропил еще нюх! - вдруг резко и сердито говорит старик. -
А ведь от водки обоняние пропадает... А ну, погляди на меня! - приказывает
он.
Ульян вскидывается, снизу вверх смотрит на дядю Истигнея.
- Глаза у тебя ясные, хорошие, без солнышка вижу, а что ты выкидываешь?
Почему пьешь? Тебе что, жизнь не мила, а?.. Давно собираюсь с тобой
поговорить. Ты такое слово - воля - знаешь? Стой, не перебивай... Я буду
говорить! Не знаешь ты этого слова, только слышал о нем. Бороться надо за
себя, за жизнь. Ну был сволочной капитан, ну боцман попался подлец, а разве
люди таковы? Смотри, как Наталья с тобой возится. Отвечай, все ли люди на
капитанский аршин?
- Я...
- Не перебивай! Сам буду говорить! Жизнь перед тобой, Ульян! Работа,
друзья. Какое право ты имеешь хлестать водку? Отвечай!
- Я...
- Молчи! Ничего ты не можешь ответить! Я отвечу! Бесхарактерен ты, а
ведь людям нужен. Кто был лучшим штурвальным на Оби? Ульян Тихий. Кто пять
лет назад бросился в воду за ребенком? Ульян Тихий. Кто все деньги отдал
обворованной на пароходе старушке? Ульян Тихий. Не перебивай - все про тебя
знаю. Какое право ты имеешь водку пить, а?
- Я... - в третий раз пытается вставить Ульян, но старик и на этот раз
не позволяет; поднявшись, оборачивается к восходящему солнцу, не мигая,
смотрит на него, торжественно говорит:
- День начинается! Гляди, солнце всходит! Старею, чувствительный стал,
что ли, но мне каждый раз, когда всходит солнце, хочется прыгать, как
мальчишке. Сто лет хочется жить. А ты... Да милый ты мой человек... ты водку
пьешь! - Дядя Истигней на секунду останавливается и другим голосом - чуть
шутливым - заканчивает: - Да не гляди ты на меня такими страшными глазами. Я
бы и сейчас заплясал, как Степка Верхоланцев, если бы ты не смотрел так.
Он делает еще паузу, потом предлагает:
- Давай-ка, парниша, придремнем полчасика. Добро?
- Добро! - отвечает Ульян. Больше он не пытается ничего сказать.
Кажется, что утром Обь течет быстрее.
Утром на Оби чаще, чем ночью, отплывают от пристаней юркие катера,
нащупывают путь в учкие протоки пароходы, сотни лодок и обласков наискосок
пересекают реку; стремительно режут воду белые, как чайки, катера
начальников сплавных участков, директоров сплавконтор и леспромхозов. С утра
у Оби прибавляется работы. От Новосибирского порта до Ледовитого океана река
сгоняет пелену тумана, гасит предостерегающие глазки бакенов, насквозь
просветливается, и теперь капитаны видят опасные пески перекатов. Утром Обь
кормит изголодавшуюся за ночь рыбу. По утрам с ведрами на коромыслах
спускаются к ней женщины, низко кланяются реке, зачерпывая воду. Обь готова
работать, дышать, греться на солнце, поить прибрежные поймы влагой, чтобы
набирали силу отавы, которые в нарымских местах вырастают такими, что хоть
снова начинай сенокос. Катер "Чудесный", разноокрашенный, длинный, как
торпеда, бесшумно мчится по застекленевшей глади. На носу катера,
повернувшись лицом к ветру, стоит Виктория Перелыгина. Она отлично