"Виль Липатов. Игорь Саввович " - читать интересную книгу автора

принять удобную позу, и вдруг весело растянул длинные губы.
- Я пробовал сидеть в кресле с заложенными за спину руками, - игриво
проговорил он. - Однако у меня ничего-о-шеньки не получилось...
И когда он говорил это, на лице Игоря Саввовича появилось то самое
выражение, которое всегда сначала радовало Валентинова, а потом пугало.
Выражение лица Игоря Саввовича было таким, точно в кресле сидел не
тридцатилетний заместитель главного инженера крупного сплавного треста, а
десятилетний ребенок. Интеллект Валентинова вопреки желанию заставлял
думать, что в детской бездумной улыбке Игоря Саввовича, в его временной
безоружности кроется опасное, грозное, непонятное, редкое среди людей типа и
возраста Игоря Саввовича.
- Вот такие-то дела, дорогой мой Игорь Саввович! - говорил по инерции
Валентинов. - Такие-то дела...
Ни черточки, ни капельки не было в сыне от внешности самого Валентинова
и матери Елены Платоновны! И только мелочи, досадно незначительные мелочи в
манерах сына напоминали Валентинову о женщине, которую он любил, любит и
будет любить.
- Скоро приедет кофе! - оживленно сказал Валентинов. - Кажется,
бразильский, можете себе представить...
Две черты в сыне заставляли Валентинова затаивать дыхание и сдерживать
опасный стук сердца - манера вздергивать подбородок и закрывать ненадолго
глаза. Так делала его мать Елена Платоновна, н, когда Игорь Саввович при
Валентинове резким движением закидывал назад голову или закрывал глаза, в
ушах начинал звучать аккордеон, вставали в памяти серые от дыма
Бранденбургские ворота, на Унтер-ден-Линден лежал вверх гусеницами черный
танк. Елена без слез, спиной вперед отходила от рейхстага, короткая юбка
была прожжена в нескольких местах, на руке - чужое кровяное пятно, глаза
мертвы от радости. "Валентинов, мы победили, - сказала она тихо и скучно. -
Мы все-таки победили, Валентинов. - От нее пахло пожаром, губы были
раскаленными, а руки холодны. - Ты живой, Валентинов? Дай я тебя, мой
солдат, обниму и поцелую. Ты живой?" Сердце сдавливалось, опасная пустота
образовывалась в груди, голова, казалось, была полна шампанским...
- Знаете что, Сергей Сергеевич, - неожиданно звонко сказал Игорь
Саввович. - Вы напрасно считаете меня противником Коло-Юльского плота...
Какой Коло-Юльский плот, при чем Коло-Юльский плот, когда летели в
ночное небо ракеты, ахали пушки, рекой лилось вино и было светло как днем?
Какой Коло-Юльский плот, если у Сергея Сергеевича Валентинова болели от
счастья пальцы рук, плыла перед глазами красная полоса любви к голосу,
плечам, лицу, имени "Елена", запаху крови и пожарищ. Ведь у этого самого
Игоря Саввовича Гольцова, заместителя, зрелого мужчины, был голос матери -
единственный, неповторимый, страшный. Когда пять лет назад Валентинов
услышал голос начальника Весенинского сплавного участка Гольцова, у него
потемнело в глазах, он едва-едва не крикнул: "Елена!" Но, похолодев, поймал
крик стиснутыми зубами. Голос, привычку вздергивать подбородок и закрывать
ненадолго глаза - вот что отдала единственная жена и единственная любовь
Валентинова их сыну Игорю.
- Вот такие дела, Игорь Саввович!
Сын, родной, единственный, совсем непохожий на отца сын... За него надо
бороться, предостерегать от чего-то, помогать, защищать, учить; сына
полагалось готовить к большой и нужной жизни, сын должен продолжать дело