"Виль Липатов. Когда деревья не умирают" - читать интересную книгу автора

Виль Владимирович Липатов


КОГДА ДЕРЕВЬЯ НЕ УМИРАЮТ

Великий Сервантес, надо полагать, не случайно наделил рыцаря Печального
образа высоким ростом и худобой, а его спутника Санчо Пансо сделал толстым
коротышкой. Духовное начало и приземленность, идеализм и практицизм,
готовность помочь всем страждущим и суетная забота о безмятежной сытости
ехали на тощем Росинанте и прожорливом осле, ссорясь и мирясь, мирясь и
ссорясь. Собственно, это было непримиримое столкновение двух мировоззрений,
разделяющих человечество чуть ли не со времен Адама, когда одни с копьем
наперевес бросались на чудовища, а вторые под скрежет боевого металла
набивали переметные сумы отборным зерном.
Если с прославленного на весь мир гидальго снять рыцарские доспехи,
одеть его в скромный серый костюм, обуть в туфли сорок пятого размера,
распушить воинственно закрученные усы да еще и сделать поэтом - получится
Валентин Давыдович Динабургский, для завершения образа которого надо
назначить его директором Брянского городского парка и посмотреть, чем это
дело кончится...
Прямой, спокойный, всевидящий, как и полагается артиллерийскому офицеру
с двадцатилетним сроком службы, еще не переменивший гимнастерку на пиджак,
очень поздно демобилизованный, Валентин Динабургский ходил по родному городу
неприкаянный и печальный, глуховатый и разговаривающий чуточку громче
положенного, как это часто бывает с артиллеристами. Воспитанный и
вынянченный армией и войной, он ничего не умел делать на мирной земле, где
отслужившие артиллерийские орудия и танки превращали в памятники самой
кровавой войны в истории Человечества, а за его спиной остались Старорусские
болота, голубые льды Ладоги. Временами отчаявшийся Валентин Динабургский
нашептывал про себя строчку будущего стихотворения: "Километры ночей
возвращаюсь с войны, но дойти не могу - окаянные сны!" Он чувствовал себя,
как позже признавался, незваным гостем в городе, где девяносто два процента
зданий были разрушены войной, но уже возрождались из руин, помолодевшими и
по-новому красивыми. А он не умел строить, его научили только разрушать, и
разрушать основательно, чтобы лишь одна выжженная земля оставалась после
артиллерийского шквала. Но для чего разрушать? Демобилизованный
артиллерийский офицер в силу поэтической привычки шептал: "Чтобы отстоять!
Чтобы сохранить! Чтобы уберечь! Чтобы спасти!"
Валентин Динабургский не помнит, где и когда - в городском парке или на
берегу Десны - зазвучали в ушах стихи Пабло Неруды: "Почему все мы должны
посвящать наши книги людям? Почему бы не посвящать их деревьям? В России,
стойкие в бурю, в метель и пожары, они тоже были солдатами, они тоже были
поэтами..." Холодок волнения пробежал по спине артиллерийского офицера,
отнявшего жизнь у стольких русских деревьев, что воображение - богатое
поэтическое воображение - в бессилии отступало и даже трезвая логика:
"Уничтожали, чтобы спасти, отстоять, уберечь!" - не могла затмить картину
выжженной дотла русской земли и ту молодую березу, что приняла в себя
осколок, предназначенный ему самому.
Биография складывалась в судьбу - поздно демобилизованный кадровый
артиллерийский офицер принимает предложение директорствовать в Брянском