"Виль Липатов. Поправка к прогнозу" - читать интересную книгу автора

Какая высота духа, самоотверженность, подвижничество и... одиночество!
Увы! Это часто бывает в чрезвычайно малонаселенной стране гениев.
Одинокий, как всегда одинокий, Константин Эдуардович Циолковский
заканчивает строительство аэродинамической трубы, из таких в двадцатом веке
станут подниматься в небо все летательные аппараты тяжелее воздуха. Труба не
вмещается в самую большую комнату деревянного дома, изобретатель выбрасывает
из комнаты мебель и переселяется жить на веранду - дело происходит зимой,
отец мировой космонавтики спит на самодельном верстаке, головой к дверям, о
которых космонавт Алексей Леонов много десятилетий спустя скажет: "Разные
двери вели нас в космос, но без этой мы бы никуда не вышли..." А в утренний
час Константин Эдуардович пьет из чашки с надписью: "Бедность учит, счастье
портит!" Не слишком ли пессимистично для человека, который с самим собой
наедине знает: люди не останутся вечно на Земле.
Какое счастье отвергает гений? Да то самое, что прет в глаза сразу за
окнами, где счастье - это жратва, тряпки, особняки, чины и могущество
столоначальников. Гений еще не может раздвинуть так широко окна своего
кабинета, чтобы увидеть такой же бездонный, как небо, простор человеческого
существования, открывающийся перед первой в мире социалистической
революцией. Жизнь такова, какой видится из окна...
До гнева и отвращения не любящий "актерской" популярности, всегда,
однако, окруженный людьми с блестящими от мечты глазами, стремительно
проходит к знаменитому отныне броневику Владимир Ильич Ленин - человек
естественно и открыто земной, и еще раз земной и поэтому, на взгляд, далекий
в эти минуты от неба. Миру еще не известно, что человека в рабочей кепке
несколько лет спустя назовут "кремлевским мечтателем", а потом на деле
окажется, что самые романтические и фантастические его мечты станут нашими
буднями.
Потеряв еще в детстве слух, Константин Эдуардович - Циолковский больше
видит, чем слышит, так как слуховой аппарат купить было не на что - деньги
уходили на эксперименты. Пришлось самому, потеснив главное дело жизни,
изобрести жестяную трубу для усиления звука. Работа была, как всегда,
блестящей, математически безукоризненно рассчитанной и физически
обоснованной, но она родила горькие безысходные слова.
- Труба - это единственное мое изобретение, - сказал Константин
Эдуардович, - которое принесло пользу людям, да и то одному человеку...
Формула Циолковского, на которой построено все ракетное
воздухоплавание, так же гениальна и проста, как формула Эйнштейна. Она
опережает свое время на десятилетия и столетия, но, вычерчивая последний
знак формулы, Основоположник видел неустанное и плавное движение любимой
Оки, мещан в рыжих тулупчиках и едва слышал звон колоколов. Медленно ползли
рассохшиеся дроги нищей и безграмотной, богомольной и пьяной, тюремной и
казенной России. Тащились по грязи и крови, тащились со скрипом и стоном, в
которых только очень чуткое и всеслышащее ухо другого гения могло уловить
будущий залп "Авроры".
И опускались руки Основоположника, и глаза застилал туман, и минутами
не верилось, что формула живет и будет жить. Спасало единственное, похожее
на прощание, слабое от отчаяния: "А все-таки она вертится!" И, наверное, в
такой вот час, когда в тумане скрывалась Ока, когда было холодно и когда
нудно скрипели рассохшиеся полы, когда не было денег на сахар, хотя жена
скрывала скудность, весной 1917 года на странице научно-фантастической