"Виль Липатов. Шестеро" - читать интересную книгу автора

три дизельных трактора С-80 двинулись в далекий путь на север.
Сашка просыпается от ощущения тревоги и беспокойства. Калимбеков ерзает
на месте, что-то шепчет сердитым голосом. Светает, но трудно понять, сколько
времени - восемь часов или двенадцать. Трактор стоит. Сашка торопливо
протирает глаза, открывает дверь кабины и отшатывается назад: в кабину с
силой врывается ветер, проникает под телогрейку, леденит дыхание, но Сашка
успевает увидеть сутолочь снежинок, завихривающихся полосами, услышать
протяжный вой ветра. Кабина вздрагивает. Ветровое стекло словно завешено
густой марлей. Ветер дует порывами - на секунду стихнет, успокоится, но
потом снова сорвется, завоет еще громче.
В смотровом стекле - два пятна: огни головной машины; вспыхивают и
гаснут три раза подряд.
- Зовут, - говорит Калимбеков.
Они выбираются из трактора и останавливаются пораженные: ничего нет
вокруг, кроме ветра и снега. Земля - она только ощущается ногами; по ней,
как и по небу, несутся вихревые полосы снега, свиваются в жгуты, упругие,
как водяная струя. Ветер широкими лапами напирает Сашке на грудь, он
наклоняется вниз и ложится на ток воздуха. Лицо обжигает мороз, дерет кожу.
Снежная тень Калимбекова качается рядом. Вот он высоко поднимает ногу,
делает шаг, но теряет равновесие. До Сашки доносится его крик:
- ...а ...а ...а! И-и-и ...д ...и ...и!
Сашка задыхается: легкие полны ветра, рот - снега. Пурга беснуется еще
с большей силой, воет тонко, без продыхов. Шаг за шагом трактористы
продвигаются вперед. Если бы ветер затих на минуту, люди оказались бы
лежащими на воздухе, прикоснувшись носками к земле.
За головной машиной, под прикрытием, немного тише. Водители совещаются
негромкими встревоженными голосами. Сашка еле различает их лица, видит
только нос и подбородок Гулина, изредка освещающиеся огоньком папиросы.
- Тут место чистое, ни кустика... - Это говорит Свирин. - Километров
двадцать пять, как на блюдце.
Короткая пауза, наполненная воем ветра, и звонкий напряженный голос
Гулина:
- Дорогу-то знаешь? Не заплутаемся в пурге?
- Дорогу найдем... Здесь вешки должны быть.
- Гулин, дай-ка закурить! Махру не завернешь - папиросу дай.
- Держи, - отвечает Гулин. - Ты, Свирин, прямо говори, не собьемся с
дороги?
- Не должны бы, - отвечает Свирин, но конец его фразы ветер комкает, и
до Сашки доносятся только обрывки слов: "не... лж... бы..."
Они с Калимбековым идут обратно. Это еще труднее, чем против ветра.
Ветер колючий, злой, пронизывает Сашку насквозь. Сашка ударяется головой о
гусеницы машины, падает в снег лицом. Калимбеков поднимает Сашку, но падает
сам, и они поднимаются, держась друг за друга.
В кабине как в другом царстве, тихо, тепло. Сашка пригоршнями достает
из-за воротника слежавшиеся куски снега. Машина опять трогается. Свет фар
молочно-бел, снежинки несутся навстречу ветровому стеклу, покрывают его
толстым непроницаемым слоем. Работает щеточка-дворник, но и это не помогает.
Позади машина братьев Захаренко так же слепо тычется в стороны, покачивая
белыми глазами фар. Так проходит минут двадцать, но Сашке кажется, что они
идут по заснеженной равнине давно, много часов, и что двадцать пять