"Дмитрий Липскеров. Сорок лет Чанчджое" - читать интересную книгу автора стальным прутом и заставило смотреть на Елену почти нагло.
Девушка, в свою очередь, не поднимала глаз на Генриха и непослушными руками пыталась расстегнуть кружевной лифчик. Наконец ей это удалось, и из чашечек выскользнули две маленькие неразвитые грудки с бесцветными сосками и кое-что еще ■ матерчатые подушечки. Господи, подумал Шаллер. Да она подкладывает грудь. Вот тебе и феминистка! Елена никак не могла справиться с панталонами. Ее охватило какое-то стыдливое раздражение, она не помнила, что обнажена наполовину, и, согнувшись, почти разрывала тонкую ткань на бедрах. Шаллер почувствовал возбуждение. По телу побежали мурашки, и вспотела шея. Он видел, что девушка практически забыла о нем и все внимание ее сосредоточено на последнем оплоте стыда. Он также подумал о том, что, раздевшись в первый раз донага перед мужчиной при свете солнечного дня, девушка теряет стыд навсегда... Шаллер моргнул, и когда вновь посмотрел на Елену, то увидел ее совершенно голой. Она стояла все с той же прямой спиной и, опустив руки по швам, с каким-то отчаянием смотрела на Генриха. Кожа у нее была белая, сметанная, с голубенькими прожилками на бедрах. Почти слепили своей рыжиной завитки внизу страстно желает... Когда все кончилось и Елена лежала на софе, прикрыв золото внизу живота Шопенгауэром, Генрих незаметно поднял из травы матерчатые подушечки и сунул их в карман брюк. Через полчаса они сидели за обеденным столом в обществе отца Елены, который обычно ел молча, глядя в свою тарелку. ■ Я выхожу замуж, ■ твердо сказала Елена. Коннозаводчик не торопясь доел куриный бульон и тщательно вытер салфеткой усы. ■ За кого же, позвольте узнать? ■ За Генриха Шаллера, папа. ■ Вот как. Интересно... Отец Елены с любопытством разглядывал будущего зятя. От него не ускользнуло, что тот побледнел и очень волнуется. ■ Мне кажется, он будет хорошим мужем. ■ Елена говорила с напором, как будто настаивала на выборе конюха для самого породистого жеребца. |
|
|