"Дмитрий Липскеров. Пространство Готлиба" - читать интересную книгу автора

настраиваясь, а потом заиграл что-то очень нежное и бережное, так что
сладкая волна накатила на мое сердце и я ласково посмотрела на грека.
У него были очень сильные пальцы с крупными костяшками, поросшими
черными волосами, и я была крайне удивлена, как такие сильные, вовсе не
музыкальные руки, созданные скорее для борьбы, управляются с деликатным
инструментом отца, заставляя нейлоновые струны плакать и страдать.
В игре Аполлосиса было все - и солнечная Греция с лазурным морем, в
синеве которого плывут оранжевые апельсины, и полуденное спокойствие
испанской сиесты с ее жарким любовным шепотом; бесчисленное множество
оттенков страсти, неги и спокойствия - в общем, все то, что отличает
истинный талант от механического виртуоза.
Когда Бутиеро закончил играть, я увидела, как по щекам отца текут
слезы. Я и сама была растрогана, а оттого смотрела на Бутиеро, широко
раскрыв глаза, в которых совсем не трудно было прочитать зарождающееся
чувство. И Аполлосис его разглядел.
- Я построю вам гитару! - пообещал отец.
Они договорились о сроках и вознаграждении, и грек ушел, подарив мне
на прощание апельсиновую улыбку.
Нетрудно догадаться, что я влюбилась в Бутиеро. В свою очередь, он
так же страстно ответил на мое чувство.
Мы стали встречаться, используя для свиданий каждую свободную минуту.
Но наши отношения были на редкость невинны, какими не бывают уже в
сегодняшние раскрепощенные времена. Ни одним движением, ни одним словом
Бутиеро не пугал моей девичьей души, не торопил главного события, а
терпеливо ждал, пока все произойдет естественно, когда Бог даст на это
свое согласие.
Мы на целые дни уезжали за город, благо стояло превосходное лето с
бурным цветением, с птичьими песнями, с парным молоком прямо из-под
коровы, с купаниями в быстрых речках и взаимными шептаниями на ухо всяких
нежных словечек.
В середине июля Бутиеро предложил мне стать его женой. Мы лежали на
крыше нашего десятиэтажного дома, загорали, пили квас, разглядывая в
небесах пролетающие самолеты, а потом мой возлюбленный грек, щекоча мои
губы своими, тихо сказал:
- Я хочу, чтобы ты стала моей женой! Я хочу, чтобы ты родила мне дочь
и чтобы она была похожа на тебя!
- А если она будет похожа на тебя? - спросила я.
- Это будет трагедия, - ответил Бутиеро. - Ее никто не возьмет замуж.
- Тогда я рожу мальчика. Он вырастет до шести с половиной футов и
будет такой же сильный, как ты.
- Я люблю тебя! - произнес Бутиеро так страстно и нежно, как был на
это способен грек, половина крови которого была замешена на жарком
испанском вине.
- Я тебя тоже люблю! - ответила я и поняла, что именно сейчас
произойдет то, чего так боятся или так ждут невинные девушки.
Он целовал мои плечи и грудь и все время повторял:
- Какая ты белая!.. Мой Бог, какая белая кожа!..
Он расстегивал пуговки на моей юбке, тыкаясь носом в живот и жадно
втягивая ноздрями воздух.
- Какая ты сладкая! - шептал Бутиеро и, слегка пугая меня, негромко